7
Vanves (Seine)
33, Rue J. В. Potin
26-го февраля 1935 г.
Милый Юрий Иваск,
Пишу вам наспех – это письмо совсем не то – но те письма и остаются, и корреспондент не получает ничего – кроме обиды.
Пишу Вам среди рукописи – даже-сей – целых трех! – о Гронском1, которые должна слить – сбить – в одну. Одна была для П<оследних> Нов<остей> (не взяли, т. е. заваляли – и я взяла)2, другая для сербского «русского Архива»3 (мы с Гронским – в архив! Si jeu-eunes . Он eternellement, но я, кажется – тоже – eternellement …), а третья – собственные мысли. Всё это буду читать 10-го, в Salle de Geographie – его моим друзьям4. Это – моя единственная гласность. М. б. – потом – возьмет Сербский Архив – по-сербски. По-русски мне о Гронском сказать не дали.
Наспех – ответ:
Vanves–banlieue – пригород, в 15 мин<утах> ходу от последнего парижского метро. Развалина – 200 лет – каштан в окне – я.
Н<иколай> П<авлович> трагически погиб (случайность), но никаких «трагических» обстоятельств не было, – в полном цвете и силе. Обо всем этом – пишу, а Вы – не прочтете.
Вы первый сказали «сын Цветаевой». Первый – осознали. Спасибо. Георгий (материнская транскрипция)5 – Мур – родился 1-го февраля 1925 г., в воскресенье, в полдень – в чешской избе – в метель – в синем пламени загоревшегося спирта.
В меня: квадратом плеч, крупной головой, упорством, мыслью, словесной, верней – филологической одаренностью и математическим ничтожеством (первый во всем, кроме) – и более всего в меня – тем, что – е себя.
Обрываю. Пишите.
МЦ.
8
Vanves (Seine)
33, Rue J. B. Potin
8-го марта 1935 г., пятница
Читая Ваше последнее письмо, я с третьей строки вслух сказала: – Умник! (Мур: – Кто? Я? – Нет, он. – Кто? – Иваск. – Что-о-о?) – и еще раз: – Умник! – и еще, и еще. Ваше письмо читалось под вслуховой припев – «Нарцисс» Вы или нет (какая пошлость! брать нарцисс – цветок – и миф – в кавычки, подразумевая им нечто недоброкачественное, развоплощать его – так. Ва<ша> пока по мне, единственная погрешность – безвкусия <, в>которым всегда винили меня и которым я совсем <не> грешу – итак, самовлюбленны Вы или нет, но – <несколько> перестроим фразу:
– Во всех Ваших писаниях – ко мне и, вообще, мне известных – если хотите – сознание своей силы, знание себе цены, радость своему уму, но самолюбования (влюбленности) во всей русско-интеллигентской земск<ой> и врачебной осуждающей невылазной бездарной чеховщине этого слова – нет. Самолюбуются все молодые парижские (пражские, варшавские, а также и царёвококшайские)1 поэты: бездари; самолюбуется, нап<ример> – Поплавский2 – предельный пошляк. Самолюбуются – когда нечем.
А не знать себе цены, зная цену всему остальному (особенно – высокому!), из всего ценного не знать цены именно себе – это какая-то местная слепость или корыстнейшее лицемерие. Все настоящие знали себе цену – с Пушкина начиная. (До Пушкина! Или, м. б. – кончая, ибо я первая после Пушкина, кто так радовался своей силе, так – открыто, так – бескорыстно, так – непереубедимо!). Цену своей силе. Свою силу (Не свою!).
«Я – последний из последних» есть предательство и чернейшая неблагодарность. (Не понимаю Серафима Саровского3 и вообще ни одного смиренного святого. Понимаю А<постола> Павла4. – Il faut obeir a Dieu plutot qu’aux hommes .) Если красавица невинно уверяет Вас, что она не красавица – она слепая. Или кокетка. Или дура. То же об уме. Не то же, ибо ум есть прежде всего зрячесть. Умный, не видящий своего ума только потому что это он – дурак. (Красавица же остается красавицей.)
Ум (дар) не есть личная принадлежность, не есть взятое на откуп, не есть именное. Есть вообще – дар: во мне и в сосне. И какая мелочность – не радоваться ему, п.ч. он у тебя под черепом! Какое себялюбие! Какое сведение всего к только-сему.
Нельзя не знать своей силы. Можно только не знать ее пределов. Нельзя их знать.
Внешняя скромность – только воспитанность. Именно потому, что я Рокфеллер5, мне у тебя в гостях всё нравится. Но не подавай мне жареной подошвы, п. ч. я – тоже человек.
Вся наша жизнь – сплошное снисхождение (человека в нас, а может быть – божества) к малым сим. Но как иногда от сих малых – тошнит и как хочется – великих тех! Не глотать. Встать во весь рост – не боясь испугать: убить.
Итак, нарцисс – достоверный, звездообразный, б<ывают> белые и желтые, – цветок, которым всегда зимой и летом, пахло в конце нашего пансионного коридора, возле огромной чугунной печки, гудевшей от моего бега – 1903–04 г., Лозанна, Ouchy (3, Boulevard de Grancy, 3 Pensionnat de M-elles Lacaze)6.
2) Миф о юноше, отчаявшемся когда-либо встретить еще такую красоту и обреченном на эту невозможную неизбежность: любить – себя, которого нельзя любить7.
Милый друг, я ведь сама, в они дни, выла (о, не громко! в стихах и внутри) от того, что я – я, я, а не мой сосед. Как бы я себя любила – и человека и поэта, и всё innombrable и innomable , что я есмь – если бы не была – я. Но не смогла (и Нарцисс не смог, хотя его дело был несравненно-проще) и всю жизнь напролет пролюбила – не тех, в моем мире (единственном мною ценимом) меньших, слабейших, неравных, неровень. (Есть другой мир, где я слабейшая, последняя из последних, но этот мир для меня сам – последний из последних: активизм, строительство – «жизни» и заводов, и т. д.). Из равных себе по силе я встретила только Рильке и Пастернака. Одного – письменно, за полгода до смерти, другого – незримо. О, не только по силе – поэтической! По силе всей + силе поэтической. (Словесно-творческой.) Ибо вся сила вне словесной для меня не может быть. Для меня (во мне и в моих требованиях) они – одна. Немого себя – и Р<ильке> – и П<астернака> – я не мыслю. А я на всех (кроме Наполеона, который знал: – Je desire que mes cendres reposent sur les bords de la Seine, au milieu de ce peuple francais que j’ai tant aime! – )8 на всех, томе Наполеона, в каком-то смысле гляжу как на глухонемого, которому не дано осознать, кто он и потому – сказать. А они на меня (те иные великие: великие действия) – как на безрукого. Которому ничего не дано сделать.
Об этом – с иного краю – Вы говорите, говоря о бескрылых вождях и крылатых ведомых. (Я доострила Вашу фразу. А можно и: о бескрылых тиранах – и крылатых рабах. А можно и – крылатых когортах. Так, кажется, всего лучше. Но формула (наблюдение, начало сопоставления) – Ваша)9.
О Н. П. Гронском. Вы правы, Гронский был моей породы. Откуда вы знаете о нашей дружбе и ее плацдарме (ибо дружба была – боевая) – медонском королевском лесе и, даже, лесах? Я была его первая любовь, а он – кажется – моя последняя. Это был мой физический спутник, пешеход, тоже горец, а не морец. Потом мы разошлись (c’est le cas de dire , – мы, так много ходившие вместе, – сошедшиеся – как спевшиеся!) из-за вещи, которой никто не понимает (отец, мать – и даже я сама). Значит – не из-за нее. Значит, она – повод, и расхождение было заложено – м. б. именно в этом большом согласии нашего пешеходчества.
…Я читала его тетрадку, которая выйдет книгой, первой книгой (всех будет – три). И выйдет – в Ваших краях. Кажется, в нашем бывшем Юрьеве10.
(Отец сидел и читал его письма ко мне, а я его тетрадку – тоже ко мне.) Там одно посвящение мне11 (м. б. есть маленькая неточность, привожу из памяти)
Марине Цветаевой
Из глубины морей поднявшееся имя,
Возлюбленное мной, как церковь на дне моря,
С тобою быть хочу во сне, на дне хранимым
В бездонных недрах твоего простора.
Ушед в …… сон с собором черным
И ангелы морей мне будут вторить хором12.
Когда же в день Суда, по слову Иоанна,
Совьется небо, превратившись в свиток,
Я буду повторять во сне: – Осанна!
Оставленный, и в день Суда – забытый.
(1928 г., 18 лет)
Одно – мне – и все остальные – некоей «В.Д.»13, но – очень странно – с моими приметами. (Эту «В.Д.» я видела – между горной фляжкой и еще чем-то горным – в его посмертной комнате. Веселая хорошенькая современная барышня, снятая лежа, – лицом к зрителю. Смеется.) Я тогда ходила в пелерине, самой простой, грубой, темно-синей, сестре-милосердинской, только без креста. Так не только тогда, так никто никогда не ходил, – значит и «В.Д.» И такие строки – или вроде – о крылатом безруком существе (плащ дает крылья и лишает рук!) – посвященные ей которая, очевидно, ходила в модном поколенном пальто. (Пелерина была дли – ин – на – я.)
Ясно, явно, что он, написав мне, потом, с досады, с обиды, одним махом пера – ей, ибо буквы посвящения – другими чернилами, – post-fact’ными. (Вся книга – черными, все посвящения ей – лиловыми, видно, что надписал всё сразу, – решив.)
Уцелела вся наша переписка. «Письма того лета» – так бы я назвала. А то лето было – тысяча девятьсот двадцать восьмое. Я была на море, он – в Медоне. Двадцать семь – его писем, и, кажется, столько же моих. (Своих, естественно, не считала)14.
Я написала в Белла-Донне15 короткий исчерпывающий отзыв (ПОСМЕРТНЫЙ ПОДАРОК), который до сих пор – три месяца! – валяется в Послед<них> Новостях. О их же поэме, о сыне их сотрудника и даже больше – и не хотят: молча, как ничего (всего) моего. Статья разрублена мною, по подневольному требованию отца, – ПОПОЛАМ, просто под трехсотой печатной новостной строкой – подпись16. Остающаяся часть, по тайному сговору с П. П. Гронским, воровски должна была идти под другим названием (Корни поэзии) с ввинченной вводной фразой. Ибо двойного фельетона мне не дают, а вещей с продолжением – не печатают. Но и это не помогло. (Демидов, от которого всё зависит, П. П. Гронского о вел за гробом, и он знает, что для отца каждое слово в печати – о его сыне, знает и мою дружбу с Н<иколаем> П<авловичем>) – и именно мне не дают сказать о Белла-Донне. (Были уже статьи Адамовича17 и Бема (в Мече)18. Надо мной здесь люто издеваются, играя на моей гордыне, моей нужде и моем бесправии. (Защиты – нет.) Мою последнюю вещь (Сказка матери) – изуродовали: сорок самовольных редакторских сокращений посреди фразы. Убирали эпитеты, придаточные предложения, иногда просто два слова (главных! то, ради чего – вся фраза. Ведь это – детская речь!).
Сказка матери – не моя вещь. Отказываюсь19.
От меня, после 2-летнего невыносимого сосуществования, ушла дочь – головы не обернув – жить и быть как все20. Та самая Аля. Да.
От черной работы и моего гнета. У меня – само-вес, помимовольный. Не гнету я только таких как я. А она – обратная. Круглая, без ни одного угла. Мне обратная – во всем.
<Приписка на полях слева:>
Письмо не кончаю, а обрываю. Если быстро отзоветесь – напишу еще. Сколько подчеркнутых мест! Я вся – курсивом.
До свидания – в письме.
МЦ.
9
Vanves (Seine)
65, Rue J. B. Potin
11-го Октября 1935 г.
Если письмо действительно затерялось – потеря невозвратная, ибо в нем был негатив Гронского у подножья Белла-Донны. Молчите об этом, ибо родители даже не знали, что он у меня остался, – да и остался случайно: я отдавала увеличивать (для них) ряд его карточек, все негативы вернула, а этот случайно застрял.
А заказным я не послала – вот почему: Ваша марка (как и сегодняшняя: возвращаю обе) оказалась недействительной, ибо просроченной (срок – б месяцев) и мне бы сразу пришлось платить 3 фр<анка>, а я этого не могла. Вот и положилась – на почты: французскую и эстонскую. Очень печально, тем более, что снимок был отличный: юноша у горного (ледяного, снежного) озера, над ним – Белла-Донна. Лицо – веселое, горячее, обожженное снегом: тёмное.
В том письме я просила Вас отозваться немедленно, чтобы я не успела выйти из строя мыслей о Гронском. Была его краткая биография1, с рядом показательных случаев. Родословная. Физический портрет. Письмо, если Вы его любите, для Вас – незаменимое – и невосстановимое, как тот негатив. Обратно не пришло – и конечно не придет.
У Гронского-отца (тоже писала) был удар, даже два, один на Пасху, другой летом, сейчас он в санатории и, в общем – конченный человек, во власти первого сильного волнения. Ему даже запрещена карточка сына. Книгой ведает мать – и книга выйдет.
Мать лепит его большую голову – по прежним своим работам – и карточкам. Он, но – собирательный, основной, и – жёстче, чем в жизни. Он – черт, не он – выражений. Да этого должно быть скульптура дать не может. Можно будет добыть – для Вас, если очень захотите. Но так как она – нищая придется оплатить отливку. Не думаю, чтобы это превзошло средние возможности. Лепит она его в терракотовом пластилине: живом цвете и материале.
Да, если хотите книгу одним из первых – вышлите матери 12 фр<анков> по адресу:
Mme Nina Gronsky
14, Cite Falguiere
Paris, 15 me
Ряд его и ее друзей вносят сейчас, чтобы помочь оплатить типографию. А Вам корысть – получите до официального выхода. Экземпляров – всего – 300.
Там есть посвящение и мне, которого он мне никогда не прочел.
А вот – случайно сохранившиеся записи, в ответ на предыдущее письмо (я его не очень помню, м. б. вспомните – Вы) – тогда – Гронский занял всё место – в дело не пошедшие.
Просто – списываю:
«Уразумевать» нечего, ибо вещь – чисто внешняя. Психея – не этап (физический), это – сборник, т. е. собранные стихи, написанные в разное время (от 1916 г. до 1920 г., а м. б. и позже), если хотите – избранные стихи, выбранные по примете романтики: чистой душевности. Все мои книги – хронологические этапы: что в жизни – то в тетради, что в тетради – то в книге. (В жизни, читай: в мне данного дня.) А Психея – отбор, поэтому не этап: не часть пути, а, если хотите, вечное сопутствие.
Психея частично входит в Версты I, в Версты II (никогда не вышедшие), в Ремесло. Психеи – как книги – нет. Последовательность: Вечерний Альбом (1910 г.), Волшебный Фонарь (1912 г.), Юношеские стихи (неизданные: 1912–1916 г.), Версты I (изданные частично в советском сборничке того же имени: моем сборничке), – 1916 г., – Версты II (неизданные: 1916 г.–1921 г.), Ремесло (1921 г.), После России (1921 г.–1925 г.; кажется)2. После 1925 г. не издано ничего. Ясно? Это – мои этапы: мои тетради. А Психея – из разных тетрадей, т. е. разных лет. Психею, как всё, что написала – очень люблю. Вот уже не:
– Я вас не писал никогда!3
Не люблю только привередливости, внюхивания, предпочтения одного в ущерб другому. Скажем, не люблю Психею в известных руках: самих рук не люблю!
По поводу чувства (NB! наивный вопрос: есть ли у меня чувства) – чувство у меня всегда было умное, т. е. зрячее, поэтому всю жизнь упрёки: Вы не чувствуете, Вы – рассуждаете.
Если чувство есть слепость – я никогда не чувствовала.
(Das Gefuhl seiner Jugend ist schon ubersinnliche Jugend .) Все мои Gefuhle были – ubersinnlich, потому-то они и были – Gefuhle.
A Sinne – их кажется, 5, нет – 6 (Orientierungssinn ). Единственно-острое (до болезненности) – СЛУХ. Зрение – никакое (никогда бы не взяли в солдаты), осязание – среднее (обоняние впрочем – исключительное, но оно так сразу становится душевным состоянием, что его никогда отдельно не ощущала) – пошла спрашивать Мура, какое пятое, деловито высунул язык, итак, вкус – самый непритязательный. И – минус – чувства места: идиотизм на места: чувство контрнаправления.
И основное – над всеми и под всеми – чувство КОНТР – чисто-физическое: наступательное – на пространство и человека, когда он в количестве. Отсюда – мое пешеходчество и полное одиночество: передо мной всё отступает.
«Чувств» много в После России, почти сплошь. Если это не чувства, то у меня их – нет.
«По-русски трудно мыслить». – По-русски (по-всячески) ЧУДНО мыслить. Были бы косточки, а мясо вырастет.
О кубизме4 ничего не знаю: мне пришлось бы не говорить, а слушать.
Стихи двух родов, – и не двух: больше. Есть чистая лирика, есть гражданские страсти (1917 г.–1920 г. – Царская семья – Перекоп (заграница), есть ПЕСНЯ, – ЧЕГО – НЕТ???
Неудача в Молодце и Переулочках???5 Здесь придется воззвать – к большинству голосов моего читательского меньшинства (+ мой голос: большой, большинство моих голосов, ибо я – не забывайте – довоенная Россия по составу народонаселения!).
Переулочки (Вы этого не знали?) – история последнего обольщения (душою: в просторечии: высотою).
Если Вы не любите этих вещей – Вы просто чужды русской народной стихии. Народной стихии. Стихии.
(С. Маковский6 (оцените эпоху: Аполлон, Золотое Руно, Весы7, примат Петербурга) мне – обо мне, в 1924 г. – Это не всегда стихи, но это всегда – стихия!)
Русская стихия во мне обескровлена? обездушена?
NВ! Стр<аница> 7.
О Молодце только один отзыв: – Живой огонь!8 – Что это? Революция? Любовь? – так говорят самые неискушенные. Вы бы прочли отзыв Пастернака9.
Мне Ваш отзыв просто смешон, как если бы мне сказали: – Такая брюнетка, как Вы.
До того – не по адресу!
А «греческим» Вы обольщены из-за Вашего тяжкомыслия, -думия (у Вас Schwerblut и, вообще, Geist der Schwere , это не плохо – я только отмечаю…)10.
Вам труднее понять непосредственное.
«Народный элемент»? Я сама народ, и никакого народа кроме себя – не знала, даже русской няни у меня не было (были – немки, француженки, и часть детства – к отрочеству – прошла за границей) – и в русской деревне я не жила – никогда. В русской природе – да. И отец – владимирский: из старого (непрерывного и непрервавшегося) священнического рода: дремучего. Мы, по отцу с Бальмонтом – земляки11.
Лучшая вещь Гронского – Белла-Донна. Вещь его 18–19–20-летия: когда дружил со мной. О его книге я бы написать не взялась12: всё было дано в Белла-Донне, и всё дальнейшее – постепенное отбирание этого всего. «Муза Горных Стран»13 – просто скучна. После меня он впал в церковность, а от священников – какие стихи?? У Гронского одна вещь Белла-Донна. (Впрочем, Спинозы14 – я не знаю. Есть кажется еще одна моя (т. е. сильная – и в мои времена) – о летчике15. Отец мне читал отрывки. Но увидите, что Б<елла>-Д<онна> окажется – лучшей.)
Слух – без ушей, взгляд – без очей16.
(Н. Г.)
Жатвы – без рук, клятвы – без губ.
(МЦ. – те самые Переулочки)
и еще, в 1 ч<асти> Тезея – Ариадне, – сейчас словами не помню, но то же самое.
Когда вещь сильна, она еще не переимчивость, а – преемственность.
В слабой вещи – о лесах севера17 – у Г<рон>ского явное подражание Блоку (кажется 1932 г. – т. е. давно – о – расставшись со мною).
Гронского в Белла-Донне я чувствую своим духовным сыном .
Он был собой – пока он был мной.
Поплавского не только последним певцом, но вообще поэтом – не считаю18. У него была напевность, ничуть не лучше чем у Д. Ратгауза19. Только Ратгауз брал у Фета, скажем, а Поплавский КРАЛ у раннего Блока и всегдашнего Пастернака.
ПЛАГИАТ.
Доказать – берусь.
Ну, вот. Устала. Возвращаю два купона. – Жаль негатива. – Повторяю: – молчите.
Простите, что перепутала страницы, но писала с зверской головной болью: отписывалась, зная, что если не сразу – то никогда.
МЦ.
Пример «дубасят…» (М<аяков>ский и Ц<ветае>ва «дубасят»)
Никто ничего не отнял!
Мне сладостно, что мы врозь!
Целую Вас – через сотни
Разъединяющих вёрст!20
Это, по-моему, называется – ПЕТЬ. И таких примеров – ТОМ А.
Нет голубчик, ни в какие Вы меня схемки не загоните!21
Вам придется либо признать простое чудо, либо – сознательно его искажать – и, третье либо:
– отказаться. –
В Ваших стихах хороши строки:
И в потомстве ты не тот
И в раю – не тот, не ты22.
10
Vanve (Seine) 65, Rue J. В. Potin
23-го ноября 1936 г., понедельник
Милый Юрий Иваск,
Никакой статьи не получила – потому и задержала ответ, что каждый день я ее ждала, но очевидно она пропала в Совр<еменных> Записках или просто по дороге – если простое imprime – так что не вините меня в небрежности. Очень жаль, что не прочту до печати (если появится!)1 но м. б. – для Вас – лучше, так Вы будете вполне самостоятельны в своей оценке: всё равно всей меня не дадите, дадите свою меня – и пусть будет так.
Вчера у меня был молодой поэт А. Штейгер2, очень больной, хотя вид – здоровый – впервые в Париже после 1 1/2 года санатории – я спросила, что он делает, когда лежит (лежит – всегда) – ответ: – Составляю антологию русской поэзии, от самых ее истоков – для себя. – Тогда я подумала о Вас (эта антология – просто тетрадь его любимых стихов), знающем столько чудных старых, и дала ему Ваш адрес, чтобы послал Вам свои книги3 (он давно собирался, но никто из друзей (а по мне – «друзей») ему Вашего адр<еса> – по небрежности или другому чему – не давал, а я сама предложила, и он страшно обрадовался, и Вы наверно на днях получите от него письмо и книги. С ним стоит переписываться, и, во всяком случае, ему нужно ответить, он очень доброкачественен, несмотря на любовь к Поплавскому и дружбу с Адамовичем. И – не забудьте – трудно-больной.
А нынче получила книжку Kamena4 с переводом моего Прохожего. По-моему – у меня – проще. Я бы нашла двусловный возглас (лейтмотив всей вещи) – Прохожий! Остановись. – Говорю, что нашла бы, п. ч. только и делаю, что ищу и нахожу, переводя на французский Пушкина5 (стихами, конечно, и правильными стихами). М. б. некоторые мои переводы появятся, тогда пришлю Вам, – это сейчас моя главная работа.
Итак, статья не дошла и очевидно пойдет без моего просмотра. В добрый час! Во всяком случае Вы – первый (за 25 лет печатания и добрых 30 серьезного непрерывного писания) который отнеслись ко мне всерьез. Сердечный привет и благодарность.
МЦ.
P. S. Пришлите мне, пожалуйста, виды Печор6 – побольше, с природой. Я там никогда не была, но места – родные.
И нет ли там, у крестьян, старинных серебряных вещей, – я видела оттуда чудную огромную серебряную цепь, вроде как из серебряных ракушек – привезла поэтесса З. Шаховская – и на открытках с крестным ходом, у всех крестьянок – такие. И, кажется, у вас замечательный янтарь. Но искать нужно по домам, а не в антиквариате.
Узнайте и напишите мне цену (серебра и янтаря) – у меня за переводы могут быть деньги и хорошо было бы их превратить в такое, сказочное.
Переслать можно было бы с оказией.
Очень надеюсь на Вашу исполнительность – другого бы не просила.
11
Vanves (Seine)
65, Rue J. В. Potin
18-го декабря 1936 г., пятница
Милый Юрий Павлович,
– В Вашем отчестве я утвердилась после вчерашнего знакомства с Вильде1 – Вы его помните? Вы учились с ним во II или III к<лассе> гимназии – и Вас тогда звали Теленок. Все к Вам собираются летом: Штейгер, Унбегауны2 (он и она), Зуров3, Вильде – все кроме меня, которая ничего не знаю ни о лете ни о своих будущих летах.
Вы заинтересовались Штейгером – расскажу Вам о нем. Это – обратное Гронскому – м. б. я уже всё рассказала – и сказала. Я с ним дружила (письменно) всё лето, теперь встретилась, и мне с ним трудно потому что он ничего не любит и ни в чем не нуждается. Всё мое – лишнее. Но Вы всё-таки – попытайтесь, Вам – мужской дружбе – он м. б. и откроется (приоткроется). Живет он далеко загородом, в русском доме отдыха, адрес – если Вам нужно – 26, Avenue Chilperic Noisy-le-Grand (Seine). Сейчас он приблизительно-здоров, т. е. залечен. А сестра его, Головина, совсем погибает от туберкулеза – недавно был в пользу ее большой вечер поэтов5, но везти ее сейчас в Швейцарию нельзя – до того плоха. Оба они – существа городские.
– Ну, попытайтесь, м. б. и воскресите – не его (думаю, его тайна: Und wir sind von jenen Asren – Welche sterben wenn sie lieben 6, я его тайны не выдаю, она в каждой его напечатанной строке) – не его, а что-то – в нем, хотя бы интерес к самому себе. Мне это не удалось, и я с этим интересом к нему – одна осталась. Если когда-нибудь встретимся – расскажу.
В воскресенье, 20-го, его вечер7, два стиха прочтет сам, остальное – Смоленский8 и Одоевцева9, самые непереносимые кривляки из всех здешних молодых поэтов. Еще – Адамович почитает: Ш<тейге>р – его выкормыш10.
Вчера, у Унбегаунов (Вы о нем наверное слышали: блестящий молодой ученый – филолог – получил премию11 – читает здесь и в Бельгии – русский немец вроде Даля 12 – неустанный пешеход – мой большой друг) – много говорили о Вас, с моей помощью – целый вечер. Wilde рассказывал про теленка, Зуров про летнюю встречу с Вами и биографическое, я противуставляла Вас одного – всем молодым парижским (м. б. были и обиды…), цитировала: – «Хочу в Испанию, хочу в Россию, хочу в Германию… – но мне хорошо и здесь» – (А Штейгер не хочет ни в Испанию, ни в Россию, ни в Германию, ни ко мне в Ваяв, ни, главное, к себе).
Дать можно только богатому и помочь можно только сильному – вот опыт всей моей жизни – и этого лета.
Но не слушайте меня, Юрий Павлович, – попытайтесь. М. б. Ваши дары (в меру) – и придутся.
<Приписка на полях:>
Спасибо за Германию. С нею – умру.
Бальмонт совсем выздоровел, провела с ним недавно три часа в восхищенной им беседе, но продолжает жить в сумасшедшем доме13, п. ч. там – больше чем за полгода – задолжал. (Так продолжают брать в кредит с отчаянья…)
Бунин то в Риме, то в Лондоне.
Зайцев потолстел, поважнел и всей душой предан Генералу Франко14 – так и ходит с поднятой рукою и даже – ручкой. («Merci, merci, merci…»)
О себе. Пишу Мой Пушкин (прозу) и жду у моря погоды с моими пушкинскими переводами, за устройство которых (с любовью) взялись Слоним и Вейдле, но о которых пока ни слуху ни духу15.
Еще о себе: погибаю под золою трех дымящих печей qui me prennent le plus claire de mon temps (пол-утра сжирают!) – под грудами штопки – сын растет и рвет, а у меня нет Frau Aja, которая бы посылала, как – помните? – «Da – die neuen Hemde fur den lieben Aug<u>st! Mag er sie gesund und frohlich verwachsen und zerreissen… » и под грудами посуды – и под грудами стирки: нас четверо, а руки одни: мои.
Сначала 1917 г.–1922 г. – зола России, потом: 1922 г.–1937 г. – зола эмиграции, не иносказательная, а достоверная, я вся под нею – как Геркуланум16 – так и жизнь прошла.
Не жалейте!
МЦ.
<Приписка на полях:>
Что мне Вам подарить: вещь, а не книжки и фотографии. Летом будет оказия. Я серьёзно спрашиваю – подумайте. Вещь на каждый день и навсегда. У меня есть флорентийский портсигар – Вы курите?
12
Vanves (Seine)
65, Rue J. В. Potin
25-го января 1937 г., понедельник
Милый Юрий Иваск,
Наконец-то получила Вашу статью и, сразу скажу – разочарована.
Нужно было дать либо единство, либо путь (лучше оба, ибо есть – оба, и вопиюще – есть!) Вы же всё, т. е. двойную работу 20-ти лет, свалили в одну кучу, по мере надобности данного утверждения выхватывая то или другое, разделенное двадцатью годами жизни – не подтверждая строкой 1936 г. строку 1916 г. или, наоборот, одну другой не противуставляя – а смешивая. Так нельзя.
Общее впечатление, что Вы думали, что в писании выяснится, и не выяснилось ничего.
О таком живом, как я и мое, нужно писать живому, Вы же всё свое (в этой статье безысходное) умствование, весь свой мертвый груз приписали мне. Всё это ведь любящему мои стихи в голову не придет (и не приходило), вообще мои стихи не от головы и не для головы, здесь глас народа – голос Божий, и я скорее согласна с первым встречным, стихи любящим и сразу взволнованным – чем с Вами.
Чтобы Ваша статья вышла удачной, Вам нужно было бы взять из меня то, что Вы любите и знаете – и можете: то, что Вы называете архаикой, и в этом оставаться и работать, ибо тут и для головы – пища: и замысел, и действие, и ошибка характеров и Ваш любимый язык.
Но называть декадентскими стихами такой детской простоты высказывания, такую живую жизнь:
Не думай,…
У вас на живую жизнь – дара нет. Вы и здесь ищете «la petite bete» , а есть вещи – сплошные grandes betes , вне литературных теорий и названий, явления природы. На это Вас не хватило. На всякого мудреца довольно простоты.
О моей русской стихии – смеюсь. Но, помимо смеха, цитировать нужно правильно, иначе – недобросовестно1.
Речка – зыбь,
Речка – рябь,
Руки рыбоньки
Не лапь
Что это? ВЗДОР. И автор его – Вы.
Речка – зыбь,
Речка – рябь.
Рукой рыбоньки
Не лапь.
(Ты – своей рукой – меня, рыбоньки. А не то:)
Не то на кривь
Не то на бок
Раю-радужный
Кораблик –
т. е. тронешь – всё кончится.
Ясно?
Нужно уметь читать. Прежде чем писать, нужно уметь читать.
В Переулочках Вы просто ничего не поняли – Keine Ahnung . Раскройте былины и найдете былину о Маринке, живущей в Игнатьевских переулочках и за пологом колдующей – обращающей добрых молодцев в туров. Задуряющей. У меня – словами, болтовней, под шумок которой всё и делается: уж полог не полог – а парус, а вот и речка, а вот и рыбка, и т. д. И лейтмотив один: соблазн, сначала «яблочками», потом речною радугою, потом – огненной бездной, потом – седьмыми небесами… Она – МОРОКА и играет самым страшным.
А КОНЬ (голос коня) – его богатырство, зовущее и ржущее, пытающееся разрушить чары, и – как всегда – тщетно, ибо одолела – она:
Турий след у ворот2 –
т. е. еще один тур – и дур.
Эту вещь из всех моих (Молодца тогда еще не было) больше всего любили в России, ее понимали, т. е. от нее обмирали – все, каждый полуграмотный курсант.
Но этого Вам – не дано.
Но – я должна бы это знать раньше.
Ваше увлечение Поплавским, сплошным плагиатом и подделкой. Ваше всерьез принимание Адамовича, которого просто нет (есть только в Последних Новостях)3.
Вы настоящего от подделки не отличаете, верней – подделки от настоящего, оттого и настоящего от подделки. У Вас нет чутья на жизнь, живое, рожденное. Нет чутья на самое простое Вы всё ищете – как это сделано А ларчик просто открывался – рождением.
И еще – какое мелкое, почти комическое деление на «Москву» и «Петербург». Если это было топографически-естественно в 1916 г.4, – то до чего смешно – теперь! когда и Москвы-то нет, и Петербурга-то нет и вода – не вода, и земля – не земля.
Так еще делят Адамовичи, у к<отор>ых за душой, кроме Петербурга, никогда ничего и не было: салонного Петербурга, без Петра!
Да, я в 1916 г. первая так сказала Москву. (И пока что последняя, кажется.) И этим счастлива и горда, ибо это была Москва – последнего часа и раза. На прощанье. «Там Иверское сердце – Червонное, горит»5. И будет гореть – вечно. Эти стихи были – пророческие. Перечтите их и не забудьте даты.
Но писала это не «москвичка», а бессмертный дух, который дышит где хочет, рождаясь в Москве или Петербурге – дышит где хочет6.
Поэт есть бессмертный дух.
А «Москва», как темперамент – тоже мелко, не та мера. И, главное, сейчас, плачевно-провинциально: новинка с опозданием на 20 лет: на целое поколение.
Этой статьей, в доброй ее половине, Вы попадаете в «сердце» Монпарнаса7 – и соседство России не уберегло!
Жаль!
Со Штейгером я не общаюсь, всё, что в нем есть человеческого, уходит в его короткие стихи, на остальное не хватает: сразу – донышко блестит. Хватит, м. б., на чисто-литературную переписку – о москвичах и петербуржцах. Но на это я своего рабочего времени не отдаю. Всё, если нужна – вся, ничего, если нужны буквы: мне мои буквы – самой нужны: я ведь так трудно живу.
И, сразу вспомнила: зола, и Ваше: из-под этой, из этой золы…
Насколько Вы одарённее (и душевно, и словесно) в письмах. (Я это же, этим летом, писала Штейгеру.) Так в чем же дело? Бумага – та, рука – та, Вы – тот…
М. б., оттого, что – «литература»? (Точно это – есть!)
Ну, не сердитесь. Выбора не было, и Вы правды – заслуживаете. А если мне суждено этим письмом Вас потерять – то предпочитаю потерять Вас так, чем сохранить – иначе. Ну, еще один – не вынес!
Всего доброго – от всей души.
МЦ.
Когда говоришь о громкости, нужно говорить и о тихости: у меня есть стихи тишайшие, каких нет ни у кого.
Меня вести можно только на контрасте, т. е. на всеприсутствии: наличности всего. Либо брать – часть. Но не говорить, что эта часть – всё. Я – много поэтов, а как это во мне спелось – это уже моя тайна.
13
Paris, 15-те – Boulevard Pasteur – Hotel Innova, Ch<ambre> 36
27-го февраля 1939 г., понедельник
Милый друг – как странно (верней – нестранно, ибо со мной так случается – каждый день – всю жизнь – и мой ответ – не удивление, а узнавание): вчера вечером я – в связи с Н. Н. Гронской – долго рассказывала о Вас Мирре Бальмонт – XVIII русский век – Печоры – линия Печоры – Париж – снега – те и эти… – и ее возглас был: – Да, это, должно быть – замечательный человек! – и прийдя домой – Ваше письмо, последнее слово которого: – Жаль, что тогда не застали Н. Н. Гронской1.
А я уже не застала ее – никогда: написала дважды – ответа не было – я знаю, что письма дошли – дружба 12-ти лет – но я устала не понимать других – и перестала думать. Приняла – непонятное. А знаете разгадку? Оказывается, она за это время вышла замуж – за человека, к которому 12 лет назад ушла от мужа2 – и сына – и теперь (муж умер) «священники» потребовали – венчания. И она – кажется – как раз венчалась в те дни, когда мы с вами стояли у темных окон – т. е. окончательно уходила от сына. И опять – мое вечное (как когда 14-ти лет в первый раз прочла Анну Каренину): – Я бы так – не поступила. – Но в каком человеческом случае я бы «так поступила», и когда (люди) поступали – как я? Я ничего не хотела в жизни – чего хотели и продолжают хотеть и будут продолжать хотеть люди – ни денег, ни любви (счастливой), ни славы, которую отпихивала обеими руками и от которой даже отбивалась ногами – как от насилия…
Сейчас я бываю в доме, где у ребенка – два отца, два налицо, тут же: вместе за одним столом и над одной колыбелью – и я опять ничего не понимаю: ни пришлого отца, ни домашнего, а особенно – матери, на месте которой – с лежачего места которой я бы – встала, и отцов – отправила, а ребенка – оставила. А она – одинаковым голосом – с постели – с двумя, и м. б. гадает: чей? а я бы знала: ничей – мой.
И, всё-таки, в быту – сам быт – ее считает «нормальной», а не меня.
Все мои непосредственные реакции – обратные. Преступника – выпустить, судью – осудить, палача – казнить, и у меня чувство, что все, все, за редчайшими исключениями, родились мимо.
…Прихожу в другой дом, где дети школьного возраста. 12 ч. дня – мать еще не встала, п. ч. ежедневно ложится – в 5 ч утра. И этого я не понимаю. Т. е. – ложилась и я («Где ночи те, когда я спать ложилась – В шестом часу утра?»3) – а иногда и совсем не ложилась: сразу «вставала»! – но когда ложилась – вставала в обычные семь, и только так чувствовала себя вправе – на все «беззакония». И уже не могу дружить (с той лежачей), уже – трещина.
И, чтобы кончить об этом – у меня вечное чувство, что не я – выше среднего уровня человека, а они – ниже: что я и есть – средний человек.
Есть средняя собака, средняя лошадь, а я – средний человек, и моя необычайная «сила», про которую мне столько пели (на мне катаясь!) – самая – «обычайная», обычная, полагающаяся, Богом положенная, – что где-то все такие.
Когда однажды, в 1920 г., в Москве – был потоп и затопило три посольства – все бумаги поплыли! и вся Москва пошла босиком! – С. М. Волконский предстал в обычный час – я, обомлев: – С<ергей> М<ихайлович>! Вы? В такой потоп! – «О! Я очень люблю дождь И … мы ведь сговорились…»
– я узнала свое, себя, свой рост, свою меру человека – и всё же была залита благодарностью.
Но так как такое (не такие потопы, а такие приходы) – раз в жизни, а обратное – каждый день все дни, я так до конца и не решила: кто из нас урод? я? они?
Новый лист – и о Вас.
Вы все говорите о друге, и только мечта об этом друге могла Вас – поэта – все ваши парижские вечера уводить от меня (поэта). (Я назначил сегодня Иксу. Меня сейчас ждет Игрек.) (А вдруг??) – Не поэтов же Вы в них любили – и ждали?
А вот Вам – в отдаленный ответ – рассказ – мне одного странного человека – азартный игрок – гениальный актер (одной роли), потом – иезуит – потом кюре корсиканского горного гнезда… «Я повел его в кафе и заказал ему кофе и пирожных…» (Это было в Германии и в Германии был голод) – «и он, робко, но твердо: «Нет, пожалуйста, не надо пирожного! Мне не хотелось бы, чтобы мне еще что-нибудь было приятно с Вами – кроме Вас: Вас самого Вас одного».
Мальчику было 15 лет, был немец (мой друг был русский…4). Что с ним? И что – с тем? (Корсиканским кюре. Был, между прочим, ближайший друг Скрябина.)
Любуюсь, как благородство Вашей природы исправляет и направляет слабость Вашей породы. Ваш случай сложен и трагичен – тем, что он духовен, что свою беду Вы втащили (как мужик – Горе) – на горбу – на гору – и там поселили и возвеличили5. Вам с Вашей бедой – трудно будет, и трудно – есть. Вы ищите – себе равного и, по возможности – себе главного, а не забудьте, что если это вообще – чудо, то в Вашем случае – из чудес – чудо, ибо Вам приходится выбирать не из всего мира, а из касты, где – знаю это по опыту – всё лучшее высшее вечное идет к женщине, и только «остатки сладки» – к мужчине. Ваши на мужскую дружбу – неспособны. Душу всех этих моих друзей всегда получала я, и если кто-нибудь меня на свете любил (как мне это подходило) – то это – они.
(Говорю о лучших – об отдельных не говорю вовсе, и если заговорю – то только с абсолютным презрением: как о каждом профессионале живой души: соблазнителе малых сих – к какому полу они бы ни относились.)
Вы хотите – целое, а будет Вам – половинка (и то!).
…Да, мы с Вами хорошо подружились, не теряя ни минутки, и мне страшно жалко, что я Вам ничего не подарила, это так <на> меня непохоже! но Вы так сопротивлялись – и так мало было времени – первая минутка уже была последняя! – а Ваш карандаш (ди-ивный!) всегда при мне и, надеюсь, будет мне служить до конца дней.
С Вами, помимо всего уютно, с Вами – как с собой, и от Вас как раз столько сердечного тепла, чтобы при встрече порадоваться, и, прощаясь – не жалеть, или – чуть-чуть пожалеть. Чтобы было совсем хорошо с человеком, нужно быть от него свободным.
Спасибо Вам за всё: совместный холод – которого я не замечала, совместное стояние у темных окон, совместное обогревание в первом – неважно! да и времени нет! – кафе – за подаренный карандаш, за обещанное полотенце (NB мне важно обещание: желание другому – радости) за постоянное .
Спасибо за книжку – дошла и прочла7.
Мой адрес пока – прежний8 и очень рада буду письмам. Морозы прошли, на днях будет весна, и я с наслаждением поездила бы с Вами по всем загородам – у меня нет спутника – на весь Париж – никого. Есть городок с дивным названием Mantes, я туда давно рвусь – там собор и сады – и больше ничего. Нет! еще поезд, который люблю – безумно. – Жаль. –
Сердечный привет от Мура: Вы ему очень понравились. Нынче говорю ему о двух мальчиках, с к<оторы>ми хочу его познакомить (он не хочет: собирают марки!) – Они мне показали всех своих медведей, и у них есть рулетка, и они мне сразу предложили с ними играть… Мур: «Еще бы! Кто Вам чего не предложит! Вы – как медведь! взять за губу – и повести».
Похоже? – Похоже.
МЦ.
7
1 См. письма к Н. П. Гронскому, а также стихотворный цикл «Надгробие» в т. 2.
2 О несостоявшейся публикации статьи о Н. П. Гронском см. письмо 78 к А. А. Тесковой (т. 6) и письма 31 и 37 к В. Н. Буниной.
3 См. в т. 5 статью о Н. П. Гронском «Поэт-альпинист» и о ее публикации в журнале «Русски архив».
4 Вечер Цветаевой памяти Н. П. Гронского состоялся 11 апреля 1935 г. О нем см. письмо 83 к А. А. Тесковой и комментарий 2 к нему (т. 6).
5 См. об этом также в письме 8 к Б. Л. Пастернаку (т. 6).
8
1 Царевококшайск – уездный город в Казанской губернии. С 1919 г. переименован в Йошкар-Олу.
2 См. комментарий 5 к письму 43 к А. А. Тесковой. Ср. в этом письме о Поплавском: «Даровитый поэт, но путаный (беспутный) человек».
3 Саровский Серафим (1760–1833) – преподобный, монах Саровской пустыни. Прославился как подвижник. Причислен к лику святых (1903).
4 Павел – один из апостолов в христианстве. Сначала гонитель христиан, а после Крещения – самый усердный проповедник учения Христа. Слова «Должно повиноваться больше Богу…», приписываемые Цветаевой Павлу, принадлежат Апостолу Петру и другим Апостолам. (Деяния святых Апостолов, 5, 29.)
5 Рокфеллер Джон (1839–1937) – американский финансист, промышленник, миллионер, основатель финансовой группы Рокфеллеров.
6 О пребывании сестер Цветаевых в Лозанне см.: А. Цветаева. С. 130–153. Там же приводятся воспоминания автора о Празднике нарциссов в Лозанне.
7 Речь идет о Нарциссе, прекрасном юноше, который отверг любовь нимфы и за это был наказан Афродитой: влюбился в собственное отражение в воде и умер от неразделенной страсти. Превращен богами в цветок (греч. миф.).
8 Эти слова Наполеона приводит в своих воспоминаниях граф Эмманюэлъ Ласказ (1766–1842), секретарь Наполеона, проведший с ним первый год его заточения на о. Св. Елены. (Вышедшие впервые в 1822 г. (Paris, Gautier) воспоминания Ласказа переиздавались неоднократно. В нашем случае цитата установлена по изданию: «Le memorial de Saint-Helene. Paris, 1985. Т. 4. С. 440.)
9 К этим словам Цветаевой Иваск дает пояснение: «Я имел в виду современных вождей (тоталитарных государств) и обманываемую ими молодежь». См. по этому поводу стихотворения Иваска: «Ты скажешь – вождь преступно туп…» (из цикла «Младший брат» – Современные записки. 1936. № 60. С. 195–196) и «В мире Богом проклятых вождей…» (в его сб.: Северный берег. Варшава, 1938. С. 22).
10 О единственной, вышедшей посмертно, книге Н. П. Гронского см. комментарий к письму 81 к А. А. Тесковой (т. 6). Юрьев – прежнее название эстонского города Тарту.
11 Н. П. Гронский посвятил в своем сборнике два стихотворения М. Цветаевой. См. комментарий 2 к письму 81 к А. А. Тесковой (т. 6).
12 Полностью вторая строфа в книге выглядит так: «Так, веки затворив, века на дне песчаном,//Ушед в просторный сон с собором черным,//Я буду повторять во сне – «осанна!»//И ангелы морей мне будут вторить хором». (Стихотворения и поэмы. С. 16). Это же стихотворение, только полностью, Цветаева приводит и в письме 81 к А. А. Тесковой.
13 О «некоей В. Д.» то же самое Цветаева писала и А. А. Тесковой (см письмо 81 и комментарий 3 к нему в т. 6). В сборнике Н. П. Гронского имеются и другие посвящения: «В. Б.», «Маргарите Б.», «Алле Томской» и др.
14 См. комментарии к письмам к Н. П. Гронскому.
15 О поэме Н. П. Гронского «Белла-Донна» см. статью «Поэт-альпинист» в т. 5.
16 Об этом же в письме 79 к А. А, Тесковой (т. 6).
17 Г. В. Адамович написал предисловие к «Белла-Донне» в «Последних новостях» (1934, 9 декабря). См. письмо 78 к А. А. Тесковой (т. 6).
18 Статью А. Бема о Н. П. Гронском см. «Меч», 1935, 10 февраля.
19 См. письмо 80 к А. А. Тесковой (т. 6).
20 См. письмо 29 к В. Н. Буниной и другие письма к ней 1934–1935 гг.
9
1 Краткая биография Н. П. Гронского предваряет его сборник «Стихи и поэмы».
2 В письме допущены ошибки. Библиографию книг Цветаевой см. в т. 4 (комментарии к ответу на анкету 1926 г.).
3 Заключительная строка стихотворения А. Блока «Друзьям» (1908).
4 Кубизм – модернистское течение в изобразительном искусстве первых десятилетий XX в. Развивалось главным образом во Франции. Имена художников-кубистов (П. Пикассо, Глез) Цветаева упоминает в очерке «Наталья Гончарова» (т. 4).
5 Переулочки – поэма, как и «Молодец», написанная на фольклорный сюжет (см. т. 3).
6 О С. К. Маковском см. также письмо к Ю. Ю. Струве (т. 6).
7 Аполлон – литературно-художественный журнал (Спб., 1909–1917). Редактор-издатель С. К. Маковский (1877–1962). Золотое руно – литературно-художественный журнал (М., 1906–1909). Редактор-издатель – Рябушинский Николай Павлович (1876–1951), миллионер, меценат. Весы – научно-литературный и критико-библиографический ежемесячник (М., 1904–1909). Редактор-издатель Поляков Сергей Александрович (1874–1942), владелец издательства «Скорпион». Руководил журналом В. Я. Брюсов.
8 Имеется в виду рецензия Ариадны Черновой на «Молодца». См. комментарий 6 к письму 29 к О. Е. Колбасиной-Черновой (т. 6). …только один отзыв – Цветаева ошибается. На «Молодца» были также опубликованы рецензии: Ю. А<йхенвальда> (Руль. Берлин. 1925. 10 июня), В. Ходасевича (Последние новости. 1925. 11 июня), Г. Адамовича (Звено. 1925. № 129. 20 июля), В. Кадашева (Амфитеатрова) (Студенческие годы. Прага. 1925. № 4), Д. П. Святополк-Мирского (Современные записки. 1926. № 27). Последняя рецензия высоко оценена Пастернаком (Переписка Пастернака.. С. 344–345).
9 Отзыв Пастернака о «Молодце» не публиковался. Скорее всего, речь идет об отзыве в письме Пастернака Цветаевой. (См. письмо 11 к Б. Л. Пастернаку в т. 6.)
10 Комментарий Ю. П. Иваска: «В письмах и утерянной статье я говорил о Цветаевой «греческой» (цикл «Ученик», трагедии «Тезей» и «Федра» и все вообще ее торжественные, патетические стихи) и о Цветаевой «русской», фолъклорной («Царь-Девица», «Молодец», «Переулочки»): первой я отдавал предпочтение перед второй». (Русский литературный архив. С. 236.)
11 И. В. Цветаев и К. Д. Бальмонт родом из Шуйского уезда Владимирской губернии.
12 Тем не менее после выхода книги Н. П. Гронского Цветаева написала небольшую рецензию, которая была опубликована в журнале «Современные записки» (1936, № 61). См. т. 5.
13 У Гронского два стихотворения с названием «Муза горных стран» («В пустынях горных одиночеств…» и «Был синий вечер горных стран…»). О каком именно стихотворении идет речь, неизвестно.
14 «Сцены из жизни Спинозы» (1933–1934) – короткая пьеса в стихах, также вошедшая в сборник «Стихи и поэмы».
15 Речь идет о поэме Н. П. Гронского «Авиатор» (1929–1932).
16 Цитата из «Белла-Донны» Н. П. Гронского.
17 Речь идет о стихотворении Н. П. Гронского «Ангел Севера» («Леса стран Севера – священные седые…», 1933).
18 См. комментарий 2 к письму 8.
19 Ратгауз Даниил Максимович (1868–1937) – русский поэт. С 1922 г. в эмиграции. Свыше 100 его стихотворений положены на музыку.
20 Начальная строфа стихотворения М. Цветаевой без названия (1916). См т. 1.
21 Тем не менее, в своей статье «Попытка наметить тему» (Меч. Варшава. 1936. 8 марта), где один из разделов посвящен Цветаевой («Новые спартанцы»), Иваск попробовал «загнать» поэта в «схемку»: «Цветаеву нельзя себе представить в роли красного или белого Маяковского, поэта-трибуна, но некоторая связь между эпохой и Цветаевой есть… Связь с эпохой – в пафосе ее напряженной конструктивно-точной поэзии… Цветаева строит большой корабль своей декламативной героической поэзии. Создает некоторую динамическую систему…» (курсив наш. – Сост.).
22 Из стихотворения Ю. П. Иваска «Будет новый в жизни смотр…» (сб. «Северный берег». С. 17).
10
1 Речь идет о статье Иваска о Цветаевой, расширенной по сравнению со статьей в «Нови» (см. письмо 2) и предназначенной для «Современных записок». См. письмо 12.
2 См. письма к А. С. Штейгеру.
3 У А. С. Штейгера к тому времени вышло три сборника («Этот день», 1928; «Эта жизнь», 1932; «Неблагодарность», 1936; все – в Париже).
4 Катепа – польский литературный журнал, выходивший в Люблине. В письме идет речь о № 2 (1936/1937), где опубликовано стихотворение М. Цветаевой «Идешь, на меня похожий…» в переводе на польский. В предыдущем номере журнала (1935/1936, № 1) были напечатаны в переводе три стихотворения М. Цветаевой («Со мной в ночи шептались тени…», «И была у Дон-Жуана – шпага…», «Имя твое – птица в руке…»).
5 См. письма 4 и 5 к 3. А. Шаховской и комментарии к ним.
6 Печоры – город, где жил Иваск (в то время территория Эстонии). Известен своим Псково-Печорским монастырем.
11
1 Вильде (псевдоним Борис Дикой) Борис Владимирович (1908– 1942) – ученый-этнограф, одно время примыкал к русским поэтам в Эстонии. Участник Движения Сопротивления во Франции. Казнен фашистами.
2 Унбегауны – см. комментарий 2 к письму 87 к А. А. Тесковой (т. 6).
3 Зуров Л. Ф. – см. письмо к нему.
4 Головина – см. письмо 81 к А. А. Тесковой и комментарий 1 к нему (т. 6).
5 В разделах хроники ежедневных парижских газет «Последние новости» и «Возрождение» сведений об этом вечере не обнаружено. По-видимому, речь идет о «домашнем» благотворительном вечере.
6 Неточно цитируемые стихи Гейне «Романсеро» (кн. 1, истории, «Азр») Правильно: «Und mein Stamm sind jene Asra,//Welche sterben, wenn sie lieben» («Я из рода Азров – //Тех, что гибнут, если любят». Пер. В. В. Левика).
7 Вечер А. С. Штейгера был намечен (и состоялся) 20 декабря (в помещении на rue Huyghens, 6). В вечере согласились принять участие: Г. Адамович (вступительное слово), И. Одоевцева и В. Смоленский (чтение стихов). (Последние новости. 1936. 17 декабря.)
8 Смоленский Владимир Алексеевич (1901–1962) – поэт. С 1920 г. в эмиграции в Париже. По воспоминаниям современников, замечательно читал стихи. «Голос у Смоленского был прекрасный, читал он очень хорошо… Вечера чтения стихов, которые в течение ряда лет устраивал Смоленский, неизменно пользовались большим успехом и всегда собирали множество слушателей». (Терапиано Ю. Памяти Владимира Смоленского. – Рус. мысль. 1961. 25 ноября.)
9 Одоевцева Ирина Владимировна (настоящие имя и фамилия Ираида Густавовна Иванова, урожденная Гейнике; 1901 -1990) – поэтесса, писательница. В эмиграции с 1922 г. В своей книге мемуаров «На берегах Сены» (Париж, 1983) посвятила несколько страниц воспоминаниям о Цветаевой (С. 125–139).
10 З. А. Шаховская вспоминала: «Один из самых верных приверженцев Адамовича, Толя (Штейгер. – Сост.), при всякой встрече, не уставая расспрашивал его о персонажах декадентского Петрограда, ловил всякое его слово, забрасывал вопросами…» (В ее кн.: Отражения. Париж: YMCA-PRESS, 1975. С. 63).
11 О работе Б. Унбегауна см. комментарий 2 к письму 87 к А. А. Тесковой (т. 6).
12 Отец В. И Даля, Иван Матвеевич, был выходцем из Дании, мать, Мария Христофоровна – немка.
13 См. письмо 37 к В. Н. Буниной и комментарий 5 к нему.
14 Франко Баамонде Франсиско (1892–1975) – глава испанского государства в 1939–1975 гг., диктатор Испании.
15 См. письма к В. В. Вейдле.
16 Геркуланум – город в Италии, частично разрушен и засыпан вулканическим пеплом при извержении Везувия (79 н. э.).
12
1 Речь идет о цитатах из поэмы М. Цветаевой «Переулочки».
2 Из поэмы «Переулочки».
3 Г. В. Адамович вел отдел критики в газете.
4 См. «Нездешний вечер», где описано, как в 1916 г. читали стихи «весь Петербург и одна Москва» в лице Цветаевой (т. 4).
5 Из стихотворения Цветаевой «Москва! – Какой огромный…» (из цикла «Стихи о Москве», 1916). См. т. 1.
6 …Бессмертный дух, который дышит, где хочет… – ср. евангельское: «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа» (От Иоанна, 3, 8).
7 Имеются в виду монпарнасские кафе, места постоянных встреч поэтов и писателей. Вблизи Монпарнаса (79, Rue Denfert-Rochereau) находилось помещение Союза молодых писателей и поэтов. «Блистательный Монпарнас» – встречи молодых писателей и поэтов на Монпарнасе <…> по традиции, в течение всех довоенных лет после всяких литературных собраний Союза участники их шли на Монпарнас – делиться впечатлениями и договаривать недоговоренное». (Терапиано Ю. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Париж; Нью-Йорк, 1987. С. 171.) Живописно описала монпарнасские кафе поэтов в своих воспоминаниях З. А. Шаховская – см. в ее кн.: Отражения (Париж: YMCA-PRESS, 1975. С. 41–43).
13
1 Ю. П. Иваск об этом сделал запись: «21 декабря <1938>. В 4 часа опять у Цветаевой. Пошли с ней к Гронской, матери погибшего Николая. Дома не застали». (Воспоминания о Цветаевой. С. 430.)
2 См. письмо 13 к Н. П. Гронскому.
3 Измененная цитата из стихотворения А. Ахматовой «Судьба ли так моя переменилась…» (1916). У Ахматовой: «Где зимы те…» и т. д.
4 Речь идет о А. А. Чаброве-Подгаецком. О нем см комментарии к поэме «Переулочки» (т. 3).
5 Иметтся в виду русская народная сказка «Горе». (См. в кн.: Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т. Т. 2. М.: Наука, 1985. С. 341–344.)
6 Иваск обещал послать Цветаевой расшитое полотенце из Печор.
7 Комментируя эту фразу, Иваск пишет, что Цветаева благодарит его за роман Сигрид Унсет, однако он не указывает название книги. (Вестник РХД, 1979 № 128. С. 175.) Вероятнее всего, в этом как бы прощальном письме Цветаевой речь идет о третьей книге трилогии С. Унсет «Кристин, дочь Лавранса», полученной ею еще в мае 1934 г. (См. письма 4 и 5.) Точно так же Цветаева говорит «спасибо» А. А. Тесковой в 1939 г. в одном из последних писем к ней за другую часть (вторую) трилогии С. Унсет, полученную в подарок также несколько лет назад. (См. письма 64 и 119 к А. А. Тесковой в т. 6.)
8 Paris, Boulevard Pasteur, Hotel Innova, комната 36.