Страницы
1 2 3 4 5 6

Сводные тетради 4.5

ТЕТРАДЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Я бы хотела, чтобы меня любил старик, многих любивший, меня — последнюю. Не хочу быть старше, зорче, грустнее, добрее, холоднее. Не хочу, чтобы на меня смотрели вверх. Этого старика я жду с 14 лет: им бы был Стахович, им — почти был В<олкон>ский, п. ч. он меня почти полюбил.


Переводимы смыслы. Слова непереводимы. Переведя горячий — heiss —. Heiss und weiss — (пустыня). Горячая и белая — не то. Короче, переводимо слово, звук — непереводим.
Там, где единица не понятие, а слово (дальше не разобрать, было что-то верное)


Бойтесь понятий, облекающихся в слова, радуйтесь словам, обнажающим понятия.
(NB! Поняла: бойтесь одежды, радуйтесь — сути. Май 1939 г.)


…Там, где конец дыханья —
Начало души


Отрывок письма к Б<орису> (на песке st. gill’cкoro plage a l’infini [сен-жильского бескрайнего пляжа (фр.).] — карандашом)
Этот уезд из Чехии, эти экскурсии (воображаемые, его, — 1939 г.) в Париж и в Лондон — точно нарочно, чтобы ты тогда мог полюбить меня. Теперь я еду в Чехию [В конце лета 1926 г. Цветаева предполагала вернуться в Чехию, так как проживание на территории страны было условием продолжения выплаты ей правительственного денежного пособия для нуждающихся русских литераторов. Однако впоследствии, стараниями друзей и доброжелателей, удалось устроить продление выплаты пособия Цветаевой без ее обязательного возвращения в Чехию.], а ты больше всего на свете любишь свою жену [Цветаева отвечает на письмо Пастернака от 11 июля 1926 г., в котором он, в частности, писал: “Мне что-то нужно сказать тебе о Жене. Я страшно по ней скучаю. В основе я ее люблю больше всего на свете”.], и всё в порядке вещей. Б<орис>, одна здесь, другая там — можно, обе там, два там [В июле-августе 1926 г. Е. В. Пастернак с сыном ездила в Германию; в письме к Цветаевой от 11 июля Пастернак упомянул даже о ее возможном приезде в Париж, который, однако, не состоялся.] — невозможно и не бывает.
Я ни с кем не делю <пропуск одного слова>, это моя страна и моя роль, поэтому не думай обо мне вовсе.
Двум поездам вслед не глядят. (В два глаза — одному.)
Тоскуй, люби, угрызайся, живи с ней на расстоянии, как какой-то час жил со мной, но не втягивай меня.
Человеческого сердца хватает только на одно отсутствие, оттого оно (отсутствие) так полно.
…Не бойся, что я чем-нб. преуменьшаю твою любовь к жене, но “я люблю ее больше всего на свете” — зачем ты мне это твердишь, это ей надо знать, не мне.
(NB! Твердил — себе. Потом с ней разошелся.)
Я привыкла к жизни — в мире совершенном: в душе. Оттого мне здесь не хочется, не можется, не стoится.


Как тихо пишется. Как шумно печатается.
(Ноябрь 1926 г. — Типография.)


— Смерть Рильке: 29-го декабря 1926 г.
Я рада, что последнее что он от меня слышал: Bellevue [букв.: Прекрасный вид (фр.) — название парижского предместья, где Цветаева с семьей поселилась осенью 1926 г. Ее последнее письмо к Рильке было написано на открытке с видом этого предместья.]. Он, так любивший ландшафты Франции. Bellevue — в этом названии моего городка — весь его первый взгляд оттуда на землю. Вот уж — Belle Vue!


А нынче, гуляя с Муром, изумлена: красные верхи деревьев! — Что это? — Молодые прутья (отпрыски) бессмертья.


Мур — 2-го апреля 1927 г.
— Мур, вот Barnrn!
— Козел.
Нагибается, целует, делает рукой, и, уже уходя: — “Налоду масса, дени мало. Всё”.


(NB! Первая Мурина фраза.)


(О Есенине) — У Ес<енина> был песенный дар, а личности не было. Его трагедия — трагедия пустоты. К 30-ти годам он внутренно кончился. У него была только молодость.


(Пел — и пил.)


Аля в детстве говорила: горблюд, а Мур, сейчас: люблюд (от: люблю).


Июнь 1927 г.
Слово научило меня всему. (Даже хозяйству.)


В какую-то секунду пути цель начинает лететь на нас. Единственная мысль: не уклониться.


О Л<ейтенанте> Шм<идте> Б. П. [Речь идет о поэме Пастернака “Лейтенант Шмидт” (1926 — 1927), третью (заключительную) часть которой Пастернак послал Ц. в конце мая 1927 г.] — Победа человека, к<отор>ый не есть ты, к<оторо>го в тебе нет. Победа всех против одного. Ш<мидт> ноет. Ш<мидт> слюнит. Ш<мидт> нытик. Слезь и слизь.


Письма Ш<мидта> — срифмованный жаргон 1905 г.


— Дети, вы меня сбросите!


— Дети, вы меня вспомните!


Le moule en est brise [Форма разбита (фр.)].
(Надпись на могильном камне.)


Поэзия
Это сочинила одна семилетняя крестьянская девочка, когда мы на Оке катались на лодке:
Серафима-отца
Окатила овца


Не глазами, а слезами
Я глядела на тебя


(Конец записной книжки 1926 г. — 1927 г.)


Мур — осень-зима 1938 г. Пастёр
Tu es en lutte perpetuelle contre les choses (inanimees) inertes. [Ты находишься в непрестанной борьбе с неподвижными (неодушевленными) предметами (фр.).]


Я: — Почему у тебя такая голова стала маленькая?
Мур: — Вымыли.


— Кот! Да у тебя — усы!
— А как же кот — без усов?


— Отрывок из неотосл<анного> письма — Elancourt, лето 1934 года. (Муру 9 л.)
Нынче, возвращаясь с Муром из Траппов (ибо это — Траппы!) [Trappes — городок под Парижем, недалеко от которого находилось упомянутое выше селение Elancourt.] в ответ на какое-то его размышление сказала ему слово Гауптмана, к<отор>ое знаю с детства:
— Миром движут голод и любовь [Это выражение, ставшее общим местом, восходит, по-видимому, к ст-нию Ф. Шиллера “Мудрецы” (“Die Weltweisen”), в последней строфе которого говорится о природе, поддерживающей всеобщее движение “Durch Hunger und durch Liebe” (“с помощью голода и любви”).].
— Голод — да, быстрый ответ. — Любовь — нет. Мало — любят. Я не говорю о маленьких, этот велосипедист, напр., — это — всё равно, я не говорю о любви одного человека к другому. Я говорю о важном, главных. Голод и злоба — да.
А слово Гауптмана — неглубоко, ибо та любовь, о которой он говорит — тот же голод. (Даже не жажда.)
ВЫПИСКИ ИЗ ЧЕРНОЙ КЛЕЕНЧАТОЙ
ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ 1937 — 1938 ГГ.
— последней зимы в Ванве:
Милые дети,
Я никогда о вас отдельно не думаю: я всегда думаю, что вы люди или нелюди (как мы). Но говорят, что вы есть, что вы — особая порода, еще поддающаяся воздействию.
Потому:
— Никогда не лейте зря воды, п. ч. в эту же секунду из-за отсутствия этой капли погибает в пустыне человек.
— Но оттого что я не пролью этой воды, он этой воды не получит!
— Не получит, но на свете станет одним бессмысленным преступлением меньше.
— Потому же никогда не бросайте хлеба, а увидите на улице, под ногами, подымайте и кладите на ближний забор, ибо есть не только пустыни, где умирают без воды, но трущобы, где умирают без хлеба. Кроме того, м. б. этот хлеб заметит голодный, и ему менее совестно будет взять его так, чем с земли.
Никогда не бойтесь смешного, и если видите человека в глупом положении: 1) постарайтесь его из него извлечь, если же невозможно — прыгайте в него к нему как в воду, вдвоем глупое положение делится пополам: по половинке на каждого — или же, на худой конец — не видьте его.
Никогда не говорите, что так все делают: все всегда плохо делают — раз так охотно на них ссылаются (NB! ряд примеров, к<отор>ые сейчас опускаю). 2) у всех есть второе имя: никто, и совсем нет лица: бельмо. Если вам скажут: так никто не делает (не одевается, не думает, и т. д.) отвечайте: — А я — кто.
В более же важных случаях — поступках —
— Et s’il n’en reste qu’un — je serai celui-la.
[“И если останется лишь один — им буду я” (фр.). Заключительная строка ст-ния В. Гюго “Ultima Verba”.]
Не говорите “немодно”, но всегда говорите: неблагородно. И в рифму — и лучше (звучит и получается).
Не слишком сердитесь на своих родителей, — помните, что и они были вами, и вы будете ими.
Кроме того, для вас они — родители, для себя — я. Не исчерпывайте их — их родительством.
Не осуждайте своих родителей на смерть раньше (ваших) сорока лет. А тогда — рука не подымется!


Увидя на дороге камень — убирайте, представьте себе, что это вы бежите и расшибаете себе нос, и из сочувствия (себе в другом) — убирайте.


Не стесняйтесь уступить старшему место в трамвае.
Стесняйтесь — не уступить.


Не отличайте себя от других — в материальном. Другие — это тоже вы, тот же вы. (Все одинаково хотят есть, спать, сесть — и т. д.)


Не торжествуйте победы над врагом. Достаточно — сознания. После победы стойте с опущенными глазами, или с поднятыми — и протянутой рукой.


Не отзывайтесь при других иронически о своем любимом животном (чем бы ни было — любимом). Другие уйдут, свой — останется.


Книгу листайте с верхнего угла страницы. — Почему? — П. ч. читают не снизу вверх, а сверху вниз.
Кроме того — это у меня в руке.


Наклоняйте суповую тарелку к себе, а не к другому: суп едят к себе, а не от себя 2) чтобы, в случае беды, пролить суп не на скатерть и не на vis-a-vis [находящийся напротив (фр.)], a себе на колени.


Когда вам будут говорить: — Это романтизм — вы спросите: — Что такое романтизм? — и увидите, что никто не знает, что люди берут в рот (и даже дерутся им! и даже плюются им! запускают <пропуск одного слова> вам в лоб!) слово, смысла к<оторо>го они не знают.
Когда же окончательно убедитесь, что не знают, сами отвечайте бессмертным словом Жуковского:
Романтизм — это душа.


Когда вас будут укорять в отсутствии “реализма”, отвечайте вопросом:
— Почему башмаки — реализм, а душа — нет? Что более реально: башмаки, которые проносились, или душа, к<отор>ая не пронашивается? И кто мне в последнюю минуту (смерти) поможет: — башмак?
— Но подите-ка покажите душу!
— Но (говорю их языком) подите-ка покажите почки или печень. А они всё-таки — есть, и никто своих почек глазами не видел.
Кроме того: что-то болит: не зуб, не голова, не живот, не — не — не —
— а — болит.
Это и есть — душа.


Мозг слишком умный: он знает, что не от чего грустить.


Чем люди пишут стихи и чем их понимают?
(Довод в пользу души.)


Журавль и синица.
Нет, ложь, ложь и глупость: что делать с синицей и вообще — с птицей в руках?
Есть вещи, к<отор>ые нехороши в руках, хороши — в воздухе.
Журавль например.


Не стесняйтесь в лавках говорить: — Это для меня дорого. Кого ты этим обкрадываешь?
Ведь не ты ничего не стоишь, она — слишком дорого стoит.
(или)
Ведь не тебя — нет: у тебя ничего нет.
(NB! По-моему, должен стесняться — лавочник.)

Марина Цветаева

Хронологический порядок:
1910 1911-1912 1913 1914 1916 1917 1918 1920 1921 1922 1923 1925 1926 1927 1929 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938 1939 1940

ссылки: