Страницы
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24

Сводные тетради 3.23

ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯ

<Вклеенная газетная вырезка:>
— В Египте найден дневник школьника, относящийся ко II веку до Р. Х. В нем подчеркнуты слова Гомера, что богини часто выбирают мужей среди смертных людей.
(П<оследние> Н<овости> — 26-го июня 1938 г. — Оправдание тщательности моих записей. Ибо наверное и тогда были войны — и всякие великие события. А школьник — читал и выписывал. Писал — и подчеркивал. Этот школьник для меня покрывает всю мою современность. Этот школьник II-го века до Р. Х. — мой современник. Ибо он так же жил прошлым — как я. Гомером — как я. И нам скоро обоим будет — столько же лет. (Нисколько — лет.))


А так — отрешенно, чисто и кровно (там — кроваво!) я буду помнить его вечно, болеть будет вечно. Моя боль — о нем, а не о себе без него.
Приезжайте в П<ариж> [Обращено к Юрию Павловичу Иваску (1896 — 1986) — поэту и критику, жившему в то время в Эстонии.]. Расскажу. То, чего никогда не прочтете — даже в моей рукописи о нем, живом, даже в нашей переписке, где он считался с детской ревностью моей дочери, а я — не хотела быть ему слишком всем. Переписка с обеих сторон чрезвычайно бережная. Он считался с моей семьей, я — с его юношеством, — и оба с временем и местом. Мы же должны были скоро, скоро встретиться и всё друг другу сказать!
Я бы Вам не рассказала, я бы Вам показала его.


“Трагических обстоятельств” не было. Он был счастлив. Его все любили. Он готовил свою книгу и ни в кого не был влюблен. Он только что был у матери, только что посадил ее на автобус (Мама! осторожней!) и вез своему старому морскому другу — в Мёдон — чужой морской бинокль. Мы с Г<ронским> под поезд с чужими Цейесами не бросаемся.


“Eux que le depart d’une femme ou la fuite du temps inspire…”
(Aragon, crieur public).
“Les prodiges ne sont plus dans les eglises, ils sont dans la rue…”
— Ils etaient quelquefois dans les champs… Sur mer aussi…
(Jesus, Jeanne d’Arc)
[“Те, кого вдохновляет уход женщины или бег времени…”
(Арагон, публичный крикун).
“Чудеса более не свершаются в церквях, они свершаются на улице…”
— Они случаются иногда в полях… И на море…
(Иисус, Жанна д’Арк) (фр.). Фразы из выступления Л. Арагона на Международном конгрессе писателей в защиту культуры 25 июня 1935 г.]


…Во всю величину залива


В ответ на слезы мне “Колхозы”,
В ответ на чувства мне “Челюскин”
(Б. П. и я — Писательский Съезд 1934 г.
июнь)


…Дорогой Б<орис>, я теперь поняла: поэту нужна красавица, т. е. без конца воспеваемое и никогда не сказуемое, ибо — пустота et se prete a toutes les formes [готова принять любую форму (фр.)]. Такой же абсолют — в мире зрительном, как поэт — в мире незримом. Остальное всё у него уже есть.
У тебя, напр., уже есть вся я, без всякой моей любви направленная на тебя, тебе экстериоризировать меня — не нужно, п. ч. я все-таки окажусь внутри тебя, а не вне, т. е. тобою, а не “мною”, а тебе нужно любить — другое: чужое любить.
И я дура была, что любила тебя столько лет напролом.
Но мое дело — другое, Борис. Женщине — да еще малокрасивой, с печатью особости, как я, и не совсем уже молодой — унизительно любить красавца, это слишком похоже на шалости старых американок. Я бы хотела бы — не могла. Раз в жизни, или два? — я любила необычайно красивого человека, но тут же возвела его в ангелы.
Ты был очень добр ко мне в нашу последнюю встречу (невстречу), а я — очень глупа.
Логически: что ты мог другого, как не звать меня <фраза не окончена>. Раз ты сам не только в ней живешь, но в нее рвешься. Ты давал мне лучшее, что у тебя есть. Но под всеми твоими навязанными в любовь бабами — была другая правда: и ты со мной был — по одну сторону спорящего стола.
Я защищала право человека на уединение — не в комнате, для писательской работы, а — в мире, и с этого места не сойду.
Ты мне предлагал faire sans dire [делать без слов (фр.)], я же всегда за — dire [зд.: слово (фр.)], к<отор>ое и есть faire [зд.: дело (фр.)]: задира этого дела!
Вы мне, — массы, я — страждущие единицы. Если массы вправе самоутверждаться — то почему же не вправе — единица? Ведь “les petites betes ne mangent pas les grandes” [“маленькие звери не едят больших” (фр.)] — и я не о капиталах говорю.
Я вправе, живя раз и час, не знать, что такое К<олхо>зы, так же как К<олхо>зы не знают — что такое — я. Равенство — так равенство.
Мне интересно всё, что было интересно Паскалю и не интересно всё, что было ему не интересно. Я не виновата, что я так правдива, ничего не стоило бы на вопрос: — Вы интересуетесь будущим народа? ответить: — О, да. А я ответила: нет, п. ч. искренно не интересуюсь никаким и ничьим будущим, к<отор>ое для меня пустое (и угрожающее!) место.
Странная вещь: что ты меня не любишь — мне всё равно, а вот — только вспомню твои К<олхо>зы — и слезы. (И сейчас плачу.)
Однажды, когда при мне про Микель-Анджело сказали биф<ш>текс и мясник, я так же сразу заплакала — от нестерпимого унижения, что мне (кто я, чтобы…) приходится “защищать” Микель-Анджело.
Мне стыдно защищать перед тобой право человека на одиночество, п. ч. все стoющие были одиноки, а я — самый меньший из них.
Мне стыдно защищать Микель-Анджело (одиночество) — оттого я и плачу.
Ты скажешь: гражданские чувства М<икель->А<нджело>. У меня тоже были гражданские — т. е. героические — чувства, — чувство героя — т. е. гибели. — Не моя вина, что я не выношу идиллии, к к<отор>ой всё идет. Воспевать к<олхо>зы и з<аво>ды — то же самое, что счастливую любовь. Я не могу.


(Набросок письма карандашом, в книжку, на скворешной лестнице, в Фавьере, пока Мур спал. Письмо было лучше, но Б. П. конечно его не сберег.)


(Одновременно — другому: последнему, к<оторо>му я нравилась — пишу это в те же дни (июньские — четыре года спустя))
…Главное, чего не забудьте:
я в Вас не влюблена, я по Вас и без Вас не томлюсь, мое “скучаю” значит: рада была бы здесь с Вами ходить и беседовать. И еще — привыкла.
У меня к Вам — братское чувство, одной семьи. Ни малейшей ревности — женись Вы завтра, я за Вас была бы счастлива, а за себя — спокойна, что никогда уже не смогу Вам сделать никакого зла.
Мне в жизни нужна не влюбленность, а понимание и помощь.
Будь я совершенно свободна, я бы Вам сказала то же самое, я бы никогда не соединила своей судьбы с Вами — и ни с кем уже.
Поэтому — умоляю: забудьте обо мне как о женщине — во мне ее так мало.
Если мне тогда хотелось к Вам прислониться — то с той же нежностью как к каштану — при чем тут пол? И не сделала я этого только потому что Вы не каштан.


(NB! После этого сразу и навсегда перестал писать и “любить”.)


Я могу раскрыть руки — только от безмерности души моей, от невозможности встретить ровню — или хотя бы ровесника всех моих возрастов, соотечественника всех моих климатов, включая в это объятье и всех молодых женщин, которых Вы будете любить.
И Вас — любя!
Не: Вас — любя!


Получить меня легче чем понять.


Мур — 21-го июля 1935 г.
— Он любит свою жену — точно она из сахара. Или из стекла.


(В ответ на мои стихи:
Небо — синей знамени,
Сосны — пучки пламени…)
— Синее знамя? Синих знамен нет. Только у канaков.
Пучки пламени? Но ведь сосны — зеленые. Я так не вижу, и никто не видит. У Вас белая горячка: синее знамя, красные сосны, зеленый змей, белый слон.


Как? Вы не любите красивой природы? Вы — сумасшедшая! Ведь все любят пальмы, синее море, горностай, белых шпицев.
Для кого Вы пишете? Для одной себя, Вы одна только можете понять, п. ч. Вы сама это написали!


…От столького — увяла
Душа — роско-шест-ва.
Поэту нужно — мало,
Его легко сыта
Душа


Мур: — Поэт — кто поет.


(Тому же — до письма о каштане)
…Нынче приезжал овощник — красавец, и жена его — красотка, и ребенок — красавец. И я подумала о Вас, пожелала Вам — такой жены, говорящей: — Moi, je ne decide rien. C’est mon mari qui decide, moi — je suis [“Я ничего не решаю. Решает мой муж. Я — как он <букв.: следую за ним>” (фр.).]. И такого ребенка, еще ничего не говорящего.
П. ч. это дает мир, а не дружба со мною.
Я этого мира — никому не дала.
Будь я даже на все 20 л. моложе, я бы Вам этого мира никогда не дала, и не по строптивости, а по невозможности — в полной чистоте сердца — сказать первому встречному — с радостью, и даже с гордостью: Moi — je le suis.
(Мое suis — есмь!)
П. ч. над каждой любимой головой я видела — высшее: хотя бы голову — облака, и за это высшее всегда — внутри себя — отдавала все земные головы, свою включая.
Со мной — счастья — нет.


Маршрут в Lavandou [Городок недалеко от Фавьера; в Фавьере Цветаева с Алей и Муром отдыхали с последних чисел июня до конца сентября 1935 г.].
Спуститься до римского колодца и — мимо куч сухого тростника — тропинка виноградником — глубиной тростников. — Мост. — По тропинке мимо домика — полем до проволоки — направо.


(Конец ужасной прахoвой записной книжки.)


(Костяк блок-нота)
Мать — это обнимать, понимать, унимать, поднимать.


— Очень старый листок, карандашный, Берлин 1922 г. лето —


…Думаю о расставании. Что во мне расстается — и с чем? Мной владело — и без ведома, во всяком случае без участия того, что владело. Здесь потеря равна освобождению, но освобождаешься ли по воле от того, что завладело тобою помимовольно.
Можно выходить только из-под чьей-нб. воли. Там где воли чужой (ведома!) не было, там и освобождения нет.
Луч. Но у него одна дорога. Да, и эта дорога сейчас как раз моя, и не могу я ради свободы свернуть направо или налево.
— М. б. сам повернет? — согласно солнцу. Ибо только прожекторы прыгают, у луча — закон.


(NB! Темно, но достаточно ясно.)


…Главный мой грех — если уж по чести — непогрешимость. (Сознание ее!)


Богом становишься через радость, человеком через страдание. Это не значит, что боги не страдают и не радуются — человеки.


Мур — март-май 1929 г. (4 года) — Из Алиных записей.
— Какая сегодня у нас погода раскрашенная!


— Сейчас будет грох.


— Когда у кошки вырастут руки, она будет мыться губкой?


…Глазки — голубые, нос маленький, крючком, уши — серые, собачиные, ротик — красный, щеки — огромные, страшный подбородок, малиновые брови…


— Хулиган ищет свою пару чулков.


— На свинью надета хря-хря-хря.


— Погода совсем новая.


Достать с нa-пола


— Радз<евич>, ты не ешь апельсин, он соленый!


Раньше — январь 1929 г.
— Я не ты.


— Я засучиваю рукава, чтобы лучше держать barnrn. — Мура пришел к папе с визитом. — Папа, вставай, лентюга! — Снять салфицу (раньше: фатицу). — А у Бомаршэ (Bon Marche [Название большого универмага в Париже]) — есть колеса? — Папа, в какую сторону садится поезд? — А у тебя есть одышка, малокровье? (NB! Вопрос — всем гостям.)


Февраль.
— Шахматы —
— Конь съел собаку. Пешка съела королеву и убежала. Пешка проглотила королеву.
— Владик [Иванов Владислав Дмитриевич (ок. 1901 — ?) — племянник С. В. Завадского. Выпустил одну поэтическую книгу — “Концы и начала. Попытка эпоса” (1930), а также брошюру “Заметки по вопросам эстетики” (1931). Принадлежал к левому крылу евразийцев, печатался в газ. “Евразия”.], когда я буду твоей женой, я буду тебя кормить. — Книга меня руручит. — Медвяк (медведь). — Баю, баю, я козляю. — Я не шагаин, это Лев — шагaин (хозяин). — Из кодпапусты (из-под капусты). — Как говорят когда едят? Поглаборадить? — Скрипщик. Лyрщик. Умерел, умурул. — Если синее и желтое — получается грязь. — Я вчера взял ножницы и нацелился, а его нет нигде. — А кошки любят ангелов? — А микетка любит Жанну д’Арк? — Нет, она других микэтов любит. — Мать течырех Петров (сказка Андерсена: Мать четырех ветрoв). — Фылинский глаз на небе сверкает. Фылинский глаз, зоологический сад. (Вариант: после сверкает: — Директор — зоологический сад.) Кто-то: — Здоровый мороз! Мур: — Мама! Мороз выздоровел! — В комнате Евразины [Очевидно, речь идет о редакции еженедельника “Евразия”.] (вроде — образины). — Когда люди спят, петушки им подпевают.


— Немножко раньше, 1-го февраля, день рождения (4 года) — Алина запись.
— С утра нашел на столе decoupages — La belle au bois dormant и La biche au bois [вырезные книжки — “Спящая красавица” и “Лань в лесу” (фр.)] и фартучек (ненависть!), а в кармане тетрадка и карандашик. Надел новый костюм. После сна пришел Владик с огромной лошадью, страшно грохочущей. Потом А<лександра> З<ахаровна> и Лелик. Л<елик> принес громадную корзину с яблоками, апельсинами и бананами и играл с Муром в decoupages. Когда ушел Л<елик>, пришла Весaнна со сводными картинками и мячиком. В сказке про Кащея — на вопрос как он кричал — ответил: — Как? сейчас узнаю. Сейчас вспомню. Сейчас скажу. Как слон мычит.


Две ёлки (Алина запись).
1) Наша, в Сочельник. Гости: Весанна [Так Аля называла В. А. Сувчинскую.], Лель, Владик, М<ария> С<ергеевна> и К<онстантин> Б<олеславович> [М. С. Булгакова и К. Б. Родзевич.]. Подарки принес Дед Мороз в мешке: стройка от папы, карандаши от меня, барабан от Радз<евича>, зайца, машину и козлов от Весанны. Деду Морозу орал: — “Мура умный! Мура хороший! Я себя хорошо вел!” Очень понравился барабан. От мамы получил столик.
2) У Б<огенгард>тов [Богенгардт Всеволод Александрович (1892 — 1961) и его жена Ольга Николаевна — знакомые семьи Цветаевой. В. А. Богенгардт — однополчанин С. Я. Эфрона по Добровольческой армии. В Чехии Богенгардты работали воспитателями в русской гимназии в Моравской Тржебове, где один год (1923/1924) училась Аля. С 1926 г. жили под Парижем.]. После длиннейшей дороги в поезде, метро и трамвае — особнячок. Встречают радостно, меряют Мура с Сережей, Мур больше. Гости (дети) — две французских девочки, два русских мальчика и мы. Елочка маленькая, в горшке, служит уже вторую зиму. Подарки — волчек, музыка джаз-банд и мячик (мне — чашку) и две корзинки со сладостями. Еще козел.


Март 1929 г.
— Когда я бегу, у меня сзади мешок с корабликом.
Мама: — Если ты будешь есть колбасу, а другой будет смотреть — что нужно сделать?
Мур: — Дать ему по морде. (В другой раз — на тот же вопрос:) — Дать ему картошку.
— Много воды поправляет кашель. —
Мур рисует. Аля спрашивает: — А что это за кружки — румянец?
— Нет, это сиянец.

Марина Цветаева

Хронологический порядок:
1910 1911-1912 1913 1914 1916 1917 1918 1920 1921 1922 1923 1925 1926 1927 1929 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938 1939 1940

ссылки: