ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
10
1923
267
{Факсимиле страницы записной книжки 10}
268
1923 г.
ЧЕХИЯ
<Поперек страницы:> Ганек (переводы)
через Гришина
Купить
штопки (всяческой)
тон<кой> резинки
<Внизу перевернутой страницы:>
Ваш знакомый музыкант (Подашевский?) в восторге.
<Рукой А. С. Эфрон:>
Рюрик, Синеус и Трувор.
Рюрик княжит в Новгороде, Синеус на Белоозере, и Трувор в Изборске. После С<инеуса> и Тр<увора> Рюрик княжит на севере, а его сын Игорь в Киеве и Новгороде.
По смерти Рюрика (879) княжит его родственник Олег, опекун Игоря. Олег покорил Смоленск и Любеч. В Киеве он погубил Аскольда и Дира. Основался Олег в Киеве и говорил, что Киев «мать городов русских». Олег пошел на Константинополь (907), опустошил окрестности и осадил город.
Греки откупились, заключили договор, подтвержденный в 912 г. Олег создал из разобщенных городов и племен большое государство, вывел славян из подчинения хозарам и устроил путем договоров правильные торговые сношения Руси с Византией.
По смерти Олега (912) вступил во власть Игорь. Он сделал два набега на Малую Азию и Константинополь. В первый раз в морском бою греки победили, во второй раз Игорь помирился с греками на условиях договора 945 г. Игорь погиб у древлян, с которых хотел собрать двойную дань.
Ольга (Helga) осталась с маленьким сыном своим Святославом, и стала сама княжить. Она приняла христианство и <не дописано. Конец записей А. С. Эфрон.>
___
<На пустой страницей:>
Русская!
___
269
Топота и грохота: это национальности возвращаются, отобедав, подкрепившись, за выре <весь абзац вычеркнут>.
Топота и грохота: это национальности возвращаются, отобедав, Топоты и грохоты: это н<ационально>сти возвращ<аются> с кормежки. Подкрепившись кониной, за вырезки. (Лучше бы вырезку, а? Кстати, до Рев<олюции>, руку на сердце положа, не только не отлич<ала> вырезку от требухи,— манной крупы от муки не отличала! Не отличала — были, отличаю — нет…)
— «Товарищ Иванов, Вы собственно понимаете, что мы делаем? — Составл<яем> журн<ал> газетн<ых> вырезок.— А для чего? — Для справок.— «Товарищ Ив<анов>, знаете, что такое — мы с Вами? —? — «Пересел<ение> народов». <Весь абзац вычеркнут.>
— Тов<арищ> Ив<анов>, знаете, что такое мы с Вами, сейчас, после их обеда? — ? — Пересел<ение> народов — даже без конины! — Смеется и, озабоченно: — «Тов<арищ> Эфрон, тов<арищ> Z (завед<ующий>) может зайти, спровадим-ка поскорей эти грехи… (Разгребает:)… Продв<ижение> Красн<ого> Армии… Стеклова статья… Ликвид<ация> безграмотн<ости>… Долой белогвард<ейскую> свол<очь>…— Это Вам…— Буржуазия орудует… Опять Вам… Все на красн<ый> фронт… Мне… Белоподкладоч<ники> и белогвар<дейцы>… Вам — Приспеш<ники> Колчака… Вам — Зверства белых… Вам…
___
Потопаю в белизне. Под локтем — Мамонт<ов>, на колен<ях> Деникин, у сердца — Колчак. Здр<авствуй>, моя «белогвардейская сволочь».
Строчу со страстью. «Жест, коим адм<ирал> Колчак возвращает морю (ибо морем, а не Царем дано!) — золотое оружие —… Кстати, что такое «un beau geste»… En faisant un beau geste pour une belle cause…{«красивый жест»… Делая красивый жест ради прекрасного дела… (фр.)} Beau geste без belle cause {Красивый жест <без> прекрасного дела (фр.).} — невозможен… Все пресловутые <не дописано.> Побольше бы таких beaux gestes {красивых жестов ([фр.).} <Две последние фразы вычеркнуты вертикальной линией.> И кажд<ый> beau geste — ответственность. Beau geste — это рука, выброшенная сердцем… Знамя Иоанны, кончающееся костром, золотое оружие Колчака, кончающееся…
— «Товарищ Эфрон, да Вы не так подробно. Газету, №, число, кто, о чем,— учитесь у меня, я сначала было тоже так — полотнищами. Да Z наставил: бумаги много изводите…»
270
— А Z верит? — Во что? — Во всё это.— Да что тут верить? Пиши, вырезай, клей…— «Сбагривай… <над строкой:> Получ<ай> жалов<анье>» — «Он очень образованный челов<ек>, я всё еще не потер<ял> надежду…» Я: — «Представьте, мне тоже кажется! Я с ним недавно встрет<илась> у вешалки: четверть первого! Ничего, даже как-то умно посмотрел… Так Вы надеетесь?..»
— «Как-нибудь вечерком непрем<енно> затащить его в клуб эсперантистов.
— Аспирант в эспиранты? Espere, enfant, demain! Et puis demain encore, ct puis toujours demain… Croyons en l’avenir. Espere! Et chaque fois que se leve 1’aurore, soyons la pour prier comme Dieu pour nous benir. Peut-etre que…{Верь, дитя, в завтра! И потом опять в завтра, и потом всегда в завтра… Будем верить в будущее. Надейся! И каждый раз, когда встает заря, будем там, чтобы молить Бога благославить нас. Быть может… (фр.)} Стих Ламартииа. Вы поним<аете> по-франц<узски>?
— Нет, но предс<тавьте> себе, очень приятно слушать, Ах, какой бы из Вас, т<овари>щ Эф<рон>, эсперантист…
— Тогда я еще скажу. Я в 6 кл<ассе> об этом стихе соч<инение> писала. A une jeune fille qui avait raconte son reve…
Un baiser… sur le front! Un baiser — meme en reve! Mais de mon triste front le frais baiser s’enfuit… Mais de l’ete jamais ne reviendra la seve, Mais l’aurore jamais n’etreindrera la nuit.
{Поцелуй только в лоб! поцелуй лишь во сне! Но от моего задумчивого лба отлетает прохладный поцелуй; Но в моих засушливых летних днях нет больше весенних соков; Но Аврора никогда не обнимет Ночь.}
Потом он вспоми<нает>какие-то тропинки, напом<инает> о том, что мужч<ины> без плотск<ого> вождел<ения> (какая низость, а?) даже на лилию не смотрят… и в доказ<ательство>
…Un baiser sur le front! Tout mon etre frisonne, On dirait que mon sang va remonter son cours… Enfant! — ne dites plus Vos reves a personne Et ne revez jamais… ou bien — revez toujours!
{Роковая мечта! Я весь дрожу. Словно кровь моя возобновила свой ток. Дитя, не рассказывайте болььше своих снов никому, И не видьте их никогда, или видьте наяву! (фр.)}
Правда, трогат<ельно>? Тот франц<уз>, к<оторо>му я писала это соч<инение>, был немножко в меня влюбл<ен>, впрочем вру: это была ф<ранцужен>ка, и я была в нее влюблена…
— Товарищ Эфр<он>! (Шепот почти над ухом.) Вздраг<иваю>. Навстречу рука с куском хлеба <над строкой: Передо мной «белый негр»>: «Вы не обед<али>, я Вам хлеба принесла… Только плохой, с отр<убями>…» — «Господи!» — Краска заливает лицо. В глазах туман. (Не от
271
плотск<ого> вождел<ения>!) — «Но Вам же самой, я так смущена»…— «А Вы думаете… (морда задорная, в кажд<ой> бараньей кудре — вызов)…я его на Смол<енском> купила? Мне Филимович с <пропуск слова> стола дал, полов<ину> съела, полов<ину> Вам… Завтра еще обещал…»
(Молн<иеносная> мысль: завтра же подарю ей кольцо,— то, тоненькое, с веточкой. Она хорош <енькая> и ей нужно. А я всё равно не сумею продать…)
___
Дон.— Дон.— Два часа! И — озарение — сейчас придумаю срочность и уйду. Про белогв<ардейцев> сейчас кончу — и уйду. Еще 1/4 часа — и уйду. Быстро и уже без лир<ических> отступл<ений> осыпаю серую каз<енную> бумагу бисером своего почерка… Жемчуга.— Только ? выскак<ивает> контррев<олюционно> в виде церковки с куполом: ъ.
…«Товарищ Керженцев кон<чает> свою статью пожеланием Деникину»… Пожелаем же в свою очередь тов. К<ержен>цеву…»
— «Сахар<ин>! Сахар<ин>! На сах<арин> запись!» Все вскакив<ают>. Надо воспольз<оваться>…
Вкрадчиво и быстро подсовываю Иванову свои вырезки. Покрываю 1/2 подар<енного> хлеба (друг<ая> полов<ина> — детям) — «Тов<арищ> Иванов, я сейчас уйду… Если Z спросит, скажите, в кухне воду пью…» — («Идите, идите…» Сгребаю тетрадку с Казановой (урывк<ами> пишу), кошёлку с 1 ф<унтом> соли… и боком, боком…
— «Тов<арищ> Эфрон». (Нагон<яет> меня уже в перед<ней>).— «Я завтра совсем не приду. Очень бы Вас просил, приход<ите> — ну — к 10 1/2. А послезавтра, тогда, совсем не прих<одите>. Вы меня крайне выручите… Идет? — Есть.— Тут же при недоброж<елательных> швейцарах молодц<евато> отдаю честь — и гоном — гоном, белогвардейск<ой> колоннадой, по оснеж<енным> цветникам, оставл<яя> за собой и национ<альности>, и сахар<ин>, и эспер<анто>, и Наташу Ростову — домой, к детям, к Казанове: в себя.
___
Спас на Бору, Неч<аянная> Радость, «пятисоб<орный> несравненный круг», ту синюю церковку с 5?ым купол<ком> за Мос<квой>-рек<ой>, фабрику Эйнем (обожает шоколад), все 4 сквэр<а> Храма Христа, сам Храм, если хочет,4 орлов у пам<ятника> Алекс<андру> III,
272
<над строкой;> и Царя Освоб<одителя>, если рад<уется> освобожд<ению>, ту, мою аллею, где слева сопровожд<ают> главы Кремля.
___
Спас на Бору, Нечаянная <Рад<ость>, «пятисоб<орный> несрав<ненный> круг», ту синюю церк<овку> с <слово не вписано>, фабр<»ику> Эйнем (обож<ает> шок<олад>), все 4 сквэра у Храма Хр<иста>, сам Храм, если хочет, 4 орлов у пам<ятника> Ал<ександру> III <над строкой:> Царя-Миротворца, и Царя-Освоб<одителя> (если рад<уется> освобожд<ению> крестьян) — и всё Замосквор<ечье> — и все мощи — и все звоны — калинов<ые> и малиновые — издариваюсь.
И в ответ, вдохнов<енный> и бессвяз<ный> лепет о Марине: Марине — мне, Марине Ц<ветаевой>, Марине Мнишек.
И я, оскорбленная: Марина?! Когда — Весна! Когда — Москва?! Нет, Вы меня правда не люб<ите>.
<На нижнем краю перевернутой страницы:>
чаю
масла
сырков
рыбок
хлеба (хауст.)
___
Когда я уезж<аю> из города, мне каж<ется>, что он конч<ается>, перест<ает> быть. Так, о Фрейб<урге>, напр<имер>, где я была девочкой. Кто-то расск<азывает>: В 1912 г., когда я проездом через Ф<рейбур>г… Первая мысль: Неужели?.. (Т. е.: неужели он, Ф<рейбур>г продолж<ается>, есть.) Это не самомнение, я знаю, что я в жизни город<ов> и людей — ничто. Это не: без меня?! а: сам по себе?! Т. е. он действ<ительно> есть (будет, был) вне моих глаз есть, не я его выдумала?
Когда я ухожу из челов<ека>, мне каж<ется>, что он конч<ается>, перест<ает> быть. Так о Z, напр<имер>. Кто-то расск<азывает>: В 1918 г., когда я встрет<ился> с Z. Первая мысль: Неужели? (Т. е. неужели он, Z, продолж<ает> быть…) Это не самом<нение>, я знаю, что и жизни людей — ничто… — и т. д.—
Оговорка: «конч<ается>, перест<ает> быть» читай не: проваливается, а — застывает. На том самом месте, на том самом жесте… Как в стереоскопе.
___
273
Не было ничего. Из ничего (мной) выколдовано. Пока держала глазами — жило (росло). Отпустила — стоит (город, человек) каким я его в посл<еднюю> секунду видела. Пребывает, а не продолжается>.
Повтор<яю>, это не самомн<ение>, это глубокое, невинное изумление.
Мне всегда любопыт<ен> закон, никогда — я.
___
Смерть — это не конец. («Только начало?» — Тоже нет.) Смерть — это <не дописано.>
___
— Откуда же изумление, что и другие видели, раз, как Вы говорите, (чел<овек>, гор<од>) пребывает?
— В том-то и дело <Последние четыре абзаца вычеркнута наискосок.>
— Откуда же это изумление, что и другие видели (город, челов<ека>). Раз, как Вы говор<ите> (гор<од>, чел<овек> пребывает?
Конч<ается>, перест<ает> быть. Здесь нужно различ<ать> два случая.
Города и люди, в коих <не дописано.>
Сильно обжитые (оживленные? выжатые) мною люди и города пропад<ают> безвозвратно: как проваливаются. Не звонкие Китежи, а глухие Геркуланумы.
Те же, лишь беглым игрищем мне служившие — застывают. На том сам <не дописано.>
___
Это дост<оинство> — у меня есть: безвозвратность.
___
Когда я слышу о первых, я удивл<яюсь>: неужели стоит? Когда я слышу о вторых, я удивляюсь: неужели растет?
Повтор<яю>, это не самомн<ение>, это глубокое, невинное, подчас радостное изумление.
И на самом деле <зачеркнуто>.
Слушаю, распраш<иваю>, участвую, рукоплещу и — втайне: Не Фрейбург. Не тот Фрейбург. Личина Фрейбурга. Обман. Подмена.
___
Если часто уезжать, можно обезлюдить (обезгородить!) всю Европу!
___
274
14-ти л<ет> я бы<ла> ув<ерена>, чт<о> э<то> м<ои> гл<аза> заж<игают> в М<оскве> фонари.
___
У нас <не дописано.>
___
В Нашем <зачеркнуто.>
У нас в К<омиссариа>те есть домашяя церковь
___
В нашем Наркомкаце (вместо Наркомнаца!) есть домашняя церковь,— соллогубовская, конечно. Рядом с моей розов<ой> залой. Недавно с «белым негром» пробирались. Тьма, сверкание, дух как из погреба. Стояли на хорах. «Белый негр» крестился, я больше думала о предках. (Привидения!) В церкви мне хочется молиться, только когда поют.
Любовь — и Бог. Как это у женщин совмещается. (Любовь, какой-н<и>б<удь> мальчишка, конечно: записки, поцелуи и прочий вздор.) Кошу на своего белого негра: молится, глаза невинные. С теми же невинными глазами, теми же моленными устами…
Если бы я была религиозна и если бы я любила мужчин, во мне бы это всегда спорило. Во мне бы это дралось, как цепные собаки.
___
И, выходя, глубочайшим из своих вздохов: Бедный Бог!
___
Предки сушеств<уют> только для того, чтобы являться. Верней: только, когда являются, они — предки.
Люблю только чужих предков, своих у меня нет (ничего не знаю!) если бы были — открестилась бы.
Предки вне меня, как «дворянские гнезда». Чистейшая фикция, за которую в любой миг, готова умереть.
Благословляю Бога зато, что от рожд<ения> избавив меня от всякого имущ<ества>, тем сам<ым> избавил меня от позора (в 1919 г.) его защищать и оплакивать.
Насколько чище, веселей, вдохновенней защищать чужое! Бескорыстным лучем брыз<нет> кровь!
___
У меня где-то на Пол<янке> — свой дом.— Честное слово! — первое, что я сказ<ала>, к<огда> нач<алась> Рев<олюция> (С<ереж>е)
—
275
Слава Богу! Теперь, раз его нет, не нужно платить налогов! (Собирать доходов — что то же.)
Ужас этого дома был в <зачеркнуто.>
Отнять у меня дом — это один из щедрейших даров — мне — Революции.
___
Кстати, не была в нем с марта 1917 г. И в ту сторону не хожу. Тихий ужас: а вдруг стоит? (Тайная надежда; сломали!)
Ненавижу места, где жила <не дописано.>
___
Не одни объятия связыв<ают>. И, если я себе (Вам?) отказыв<аю> в них, то для того лишь, чтобы лучше и глубже и пуще — по-иному! обнять. Я ведь не спрашив<ала> Вас, есть ли у Вас любовн<ица>.— Какое мне дело! — как и Вы в свою очередь не ревнов<али> меня к моим Heine и Hoffmansthal’aм <над строкой: Р1аtеn’ам>…
«Платоническая любовь»? — да из лютых лютейшая!
