ПРАГА, 10 АПР‹ЕЛЯ› 1924 Г.
Дорогой Гуль, Вы очень добры, спасибо. Письмо отсылайте почтой своему знакомому, если можно — заказным. Знакомому напишите, что нужно. Был у нас здесь Степун, — замечательное выступление. Хочет сделать меня критиком, я артачусь, ибо не критик, а апологист. Деньги за письмо (заказное) перешлю 15-го, тогда же напишу и стихи пришлю. Еще раз спасибо за доброту, Вы хороший друг.
МЦ.
Хороша — набережная?
ПРАГА, 11-ГО АПРЕЛЯ 1924 Г.
Дорогой Гуль,
Просьба у меня к Вам следующая: переговорите с берлинским председателем Госиздата относительно моей новой книги стихов «Умыслы».
Книга зa два года (1922 г. — 1924 г.), — все, написанное за границей. Политического стихотворения ни одного.
Пусть он, в возможно скором времени, запросит московский Госиздат (там у меня друг — П. С. Коган и, если не сменен, благожелатель — цензор Мещеряков, взявший мою Царь-Девицу, не читая, по доверию к имени (к‹оммуни›ст!). По отношению к Госиздату я чиста: продавая им перед отъездом «Царь-Девицу» и «Версты» (I), — оговорилась, что за границей перепечатаю. (Что и сделала, с «Царь-Девицей»).
Книга «Умыслы» здесь не только не запродана, но из всех составляющих ее стихов (большая книга!) навряд ли появилось в печати больше десяти.
Стало быть, могут рассчитывать и на заграничный рынок.
_______
Одновременно с ответом Госиздата пусть сообщит мне и условия: 1) гонорар 2) количество выпуск‹аемых› экз‹емпляров› 3) срок, на к‹отор›ый покупается книга.
Деньги — мое условие — при сдаче рукописи, все целиком.
_______
Есть, для Госиздата, еще другая книга: «Версты» (II) — стихи ‹19›17 г. — ‹19›21 г. (Первую они уже напечатали.) М. б. и эту возьмут. Предложите обе.
_______
Теперь трудности: переписывать и ту и другую я могу только наверняка, — большая работа, тем более, что переписывать придется по новой орфографии, чтo, в случае отказа для заграницы не пригодится, ибо здесь печатаюсь по-старому. Книги им придется взять по доверию. «Умыслы» Вы, по берлинским стихам, немножко знаете, остальные не хуже.
«Версты» (II) вполне безвредны, продолжение первых. «Политические» стихотворения все отмечу крестиками, захотят— напечатают, захотят — выпустят. Думаю, первое, — есть такое дуновение.
_______
Все дело в сроке. На лето очень нужны деньги. 2 года в Чехии и ничего, кроме окрестностей Праги, не знаю. В Праге я до конца мая, не дольше, и дело нужно закончить в мою бытность здесь. Не настаивайте на двух книгах, можно «Версты» (II), можно «Умыслы» — чтo захотят.
Желательна, просто скажу: необходима — хотя бы одна авторская корректура и, в случае опечаток, лист с опечатками, указанными мною. Эти два условия должно включить в контракт. Пусть, на всякий случай, представ‹итель› Госиздата в своем запросе в Москву обмолвится и об этом.
________
Punktum [1].
________
Вы спрашивали о сыне Блока. Есть. Родился в июне 1921 г., за два месяца до смерти Блока. Видела его годовалым ребенком: прекрасным, суровым, с блоковскими тяжелыми глазами (тяжесть — в верхнем веке), с его изогнутым ртом. Похож — более нельзя. Читала письмо Блока к его матери, такое слово помню: — «Если это будет сын, пожелаю ему только одного — смелости». Видела подарки Блока этому мальчику: перламутровый фамильный крест, увитый розами (не отсюда ли «Роза и Крест», макет Арлекина из «Балаганчика», — подношение какой-то поклонницы. (Пьеро остался у жены). Видела любовь Н. А. Коган к Блоку. Узнав о его смерти, она, кормя сына, вся зажалась внутренне, не дала воли слезам. А десять дней спустя ходила в марлевой маске — ужасающая нервная экзема «от задержанного аффекта».
Мальчик растет красивый и счастливый, в П. С. Когане он нашел самого любящего отца. А тот папа так и остался там — «на портрете».
Будут говорить «не блоковский» — не верьте: это негодяи говорят.
_______
Прочтите, Гуль, в новом «Окне» мои стихи «Деревья» и «Листья» (из новой книги «Умыслы»), и в «Современных Записках» — «Комедьянт» (из «Верст» II) — можете и госиздатскому человеку указать. Были у меня и в «Студенческих годах» (пражских) в предпоследнем № — «Песенки» (тоже «Версты» II).
К сожалению, милые редакции книг не присылают, знаю по съеденному гонорару и понаслышке.
_______
Была у меня и проза — в «Воле России» (рождественский №), по-моему, неудачно. (Неуместно — верней.) В мае пойдет пьеса «Феникс». — Есть ли у Вас, в Берлине, такая библиотека? (Новых период ‹ических› изданий.) Я бы очень хотела, чтобы Вы все это прочли, но прислать не могу, — у самой нет.
__________
Какая нудная и скудная весна! Середина апреля, пишу у (традиционное — открытого окна, зажавшись в зимний стариковский халат, — индейский. Гуль: синий, с рыже-огненными разводами. Не хватает только трубки и костра.
Вчера что-то слышала о надвигающемся новом ледниковом периоде, — профессора говорили всерьез. Но не очень-то скоро, — через несколько десятков тысяч лет! Оттого, будто, и весна холодная.
________
Как с письмом П‹астерна›ку? Вчера отослала Вам открытку с просьбой переслать Вашему знакомому заказным. Деньги за заказ вышлю 15-го, сейчас живу в кредит.
А вот жест — украденный. Только масть другая!
Вкрадчивостию волос:
В гладь и в лоск
Оторопию продольной —
Синь полyночную, масть
Воронову. — В гладь и в сласть
Оторопи вдоль — ладонью.
Неженка! — Не обманись!
Так заглаживают мысль
Злостную: разрыв — разлуку —
Лестницы последней скрип…
Так заглаживают шип Розовый… —
Поранишь руку!
Ведомо мне в жизни рук
Многое. — Из светлых дуг
Присталью неотторжимой
Весь противушерстый твой
Строй выслеживаю: смоль
Стонущую под нажимом.
Жалко мне твоей упор-
ствующей ладони: в лоск
Волосы! вот-вот уж через
Край — глаза! Зaгнана внутрь
Мысль навязчивая; утр
Наваждение — под череп!
Берлин, 17-го июля 1922 г.
МЦ.
‹Приписка на полях:›
Ползимы болела, и сейчас еще не в колее. Климат ужасный, второй год Праги дает себя чувствовать. Господи, как хочется жары! — А что Вы делаете летом?
МЦ.ИЛОВИЩИ, БЛИЗ ПРАГИ, 29-ГО ИЮНЯ 1924 Г. {19 ИЮНЯ? — НА CD}
Мой дорогой Гуль,
Я опять к Вам с письмом Пастернаку. В последний раз, ибо в нем же прошу дать мне какой-нибудь верный московский адрес. Милый Гуль, мне очень стыдно вновь утруждать Вас, но у меня никого нет в Москве, ни души, — дyши, но без адресов, как им и полагается.
С той же почтой высылаю Вам 20 крон на почтовые расходы, простите, что не сделала этого раньше.
Письмо, очень прошу, пошлите заказным.
________
Дошел ли до Вас мой «Феникс»? Посылала. (В двойном № «Воли России».)
Вышел сборник «Записки Наблюдателя» (витиеватое название, а? Не старинное, а старомодное) с моей статьей «Кедр» — о Волконском. О ней уже писал Айхенвальд в Руле (говорили), — кажется, посрамлял меня. А теперь — профессиональную тайну, забавную:
«Апология» — полнотой звука — я восприняла, как: хвала. Оказывается (и Айхенв‹альд› — внешне — прав) я написала не апологию (речь в защиту), а: панегирик!!!
Панегирик — дурацкое слово, вроде пономаря, или дробного церковного «динь-динь», что-то жидкое, бессмысленное и веселенькое. По смыслу: восхваление.
Внешне — Айхенв‹альд› прав, а чуть поглубже копнешь — права я. Речь в защиту уединенного. (Кедр, как символ уединения, редкостности, отдельности.) И я все-таки написала апологию!
_________
К сожалению, у меня только один экз‹емпляр› на руках, да и тот посылаю Волконскому. Купить — 35 кр‹он›, целое состояние. Думаю, Крачковский (горе-писатель и издатель, воплощение Mania Grandiosa) уже послал в «Накануне» для отзыва.
Есть там его повесть «Желтые, синие, красные ночи», — белиберда, слабое подражание Белому, имени к‹оторо›го он так боится, что самовольно вычеркнул его из «Кедра». (Там было несколько слов о неподведомственности ритмики Волконского — ритмике Белого, о природности его, В‹олкон›ского, ритмики. Кончалось так:
«Ритмика В‹олконского› мне дорога, п. ч. она природна: в ней, если кто-нибудь и побывал, то не Белый, а — Бог». Крачковский уже в последнюю минуту, после 2-ой корректуры «исправляет»:
…«то, вероятно, только один Бог».
Хотела было поднять бурю, равнодушие читателя остановило. Черт с ним и с издателем!)
__________
Живу далеко от станции, в поле, напоминает Россию. У нас, наконец, жаркое синее лето, весь воздух гудит от пчел. Где Вы и что Вы?
__________
Пишите о своих писаниях, планах, возможностях и невозможностях.
Думаю о Вас всегда с нежностью.
МЦ.
Адр‹ес›: Praha II Lazarska, 10
Rusky studentsky Komitet
— мне —
ПРАГА, 11-ГО АВГУСТА 1924 Г.
Милый Гуль,
Месяца два назад я направила Вам письмо для Пастернака (заказным) и 20 крон на марки, — получили ли? А еще раньше — лично Вам — № «Воли России» с «Фениксом». Но Вы упорно молчите, — больны, недосуг или рассердились? А может быть — переехали? Но тогда бы Вам переслали. (Как странно: все строчки с заглавных букв!) Адрес мой на обороте был, и обратно ничего не пришло.
Я очень озабочена, — особенно письмом к Пастернаку, письмо было не житейское, важное. Известите меня хоть открыткой о судьбе его.
Держу в настоящее время корректуру своего «Мoлодца» (пражское из‹дательст›во «Пламя») — по выходе (недели через три) пришлю. Но раньше хочу знать, где Вы и чтo Вы. Молчание ведь — стена, люблю их только развалинами.
_______
О себе: живу мирно и смирно, в Дольних Мокропсах (оцените название!) возле Праги. У нас здесь паром и солнечные часы. На наших воротах дата 1837 г.
Пишу большую вещь, — те мои поэмы кончены. Есть и новые стихи. Печатаюсь. Хотела бы издать свою новую книгу стихов (за два года за границей) в России. Если в какой-нибудь связи с Госиздатом — предложите.
Политического стиха ни одного.
Что Геликон? (Из‹дательст›во.) Что другие берлинские? Прозу, кажется, пристроила. (Книги, даже самые мужественные — сплошь дочери. Издатели — женихи. И всегда неравные браки!)
Читали ли «Быт и Бытие» Волконского, посвященную мне? Хорошая книга. Он сейчас пишет роман.
_______
Как Вaши писания?
Словом, Гуль, отзовитесь. Мы с Вами, по нынешнему времени — старые знакомые. Шлю привет.
МЦ.
Мой надежный адрес:
Praha II. Lazarska ul., c.11
Rusky studentsky Komitet
— мне. —
